Нырнув под приводную цепь, Керанс ступил на нижнюю лопасть — и, перебирая руками, быстро подтянулся по этой изогнутой радиальной лестнице. Колесо слегка заскрипело, проворачиваясь на несколько сантиметров, пока приводная цепь немного вбиралась внутрь. Оказавшись на верху колеса, Керанс перелез на стальной брус, что держал ось колеса. Придерживаясь для равновесия за канат, который управлял скребком лопасти, он медленно прополз по тридцатисантиметровому в ширину брусу, затем встал и через пассажирский поручень перелез в небольшой колодец сигнальной палубы. Оттуда узкий проход вел вверх по диагонали на смотровую палубу. Керанс беззвучно по нему взобрался, помедлив перед выходом на тот случай, если какому-нибудь пьяному матросу вздумалось там поглазеть на луну.
Прячась с подветренной стороны за выкрашенной в белое гичкой, поставленной на прикол на палубе, Керанс двинулся вперед, ныряя от одного вентилятора к следующему, и добрался до ржавой лебедки, что стояла в какой-то паре метров от обеденного стола, за которым Странгмен их развлекал. Стол был пуст, диваны и «честерфилд» сдвинуты в ряд перед гигантской картиной, по-прежнему растянутой меж дымовых труб.
Снизу снова донеслись голоса, и сходни заскрипели, когда последняя ватага мародеров вышла на площадь. На отдалении, над верхушками крыш, на фоне торчащих дымовых труб ненадолго засиял сигнальный факел. Когда он снова пропал, Керанс встал и прошел мимо картины к спрятанному позади нее люку.
Внезапно он замер — а рука невольно потянулась к рукоятке кольта. В трех с небольшим метрах от него, на причальном крыле капитанского мостика, во тьме светился — неким инородным телом — красный кончик манильской сигары. Застыв на месте, не в силах двинуться ни вперед, ни назад, Керанс лихорадочно вглядывался в темноту вокруг красного пятнышка, пока не высмотрел белый околыш фуражки Адмирала. Мгновением позже, пока Адмирал сосредоточенно выдыхал на свою сигару, ее сияющий кончик отразился в его блестящих глазах.
Когда последние мародеры пересекли площадь, Адмирал повернулся и оглядел смотровую палубу. Из-за края деревянного поручня Керансу было видно, как у него на сгибе локтя свободно покоится дробовик. Сигара перекинулась в угол адмиральского рта, и конус белого дыма рассеялся в воздухе подобно серебряной пыли. Добрых две-три секунды Адмирал смотрел прямо на Керанса — на темный силуэт среди массы других фигур на холсте, — но не выказал ни малейшего беспокойства, очевидно полагая, что Керанс составлял часть композиции. Затем он медленно протопал в каюту на капитанском мостике.
Аккуратно выбирая каждый последующий шаг, Керанс перебрался к краю картины, затем нырнул в роившиеся позади нее тени. Веер света от люка лежал на палубе. Пригнувшись и твердо держа в руке кольт, Керанс медленно сошел по ступенькам к пустой игорной палубе, присматривая за дверными проходами на предмет любого движения или ствола пистолета среди занавесей. Апартаменты Странгмена находились прямо под капитанским мостиком, и вела туда панельная дверь в алькове позади бара.
Керанс ждал у двери, пока на камбузе не грохнул металлический поднос, а тогда резко наклонился к двери, отпер задвижку и бесшумно ступил во тьму. Несколько секунд он медлил в проходе, приноравливаясь к мутному свету, проникавшему в переднюю комнату через занавесь из нитей с бусинами, которая находилась за шкафчиком с картами, справа от него. В центре комнаты располагался массивный стол, где под стеклянной крышкой были раскатаны карты. Босая нога Керанса утонула в мягком ковровом покрытии. Миновав шкафчик, он вгляделся сквозь толстые нити с бусинами.
Комната, метров десять в длину, представляла собой главную кают-компанию Странгмена — обитый дубом зал с кожаными кушетками лицом друг к Другу вдоль боковых стен, массивным древним глобусом на бронзовом пьедестале под передним рядом иллюминаторов. Три канделябра свисали с потолка, но горел только один — тот, что над византийским креслом с высокой спинкой, инкрустированным цветным стеклом, в дальнем конце помещения. Свет падал на сияющие драгоценности, высыпанные из металлических пистолетных коробок и разложенные на полукруге низких столиков.
Там, откинув голову на кресло, одной рукой касаясь изящной ножки бокала с золотым ободком на столике красного дерева, сидела Беатриса Даль. Синее парчовое платье раскинулось словно павлиний хвост, немногие жемчуга и сапфиры, просыпавшиеся из ее левой руки, сверкали среди складок, будто электрические глаза. Керанс заколебался, поглядывая на дверь напротив, что вела в каюту Странгмена, затем слегка раздвинул занавесь — так, что бусины слегка звякнули.