Мы пошли в сторону парка Дровосеков. В то утро пронеслась случайная летняя гроза, и, хотя большая часть облаков ушла, она охладила воздух, сделав вечер приятным.
Ни с того ни с сего Одри остановилась на месте.
— Что случилось? — спросил я.
У нее было самое забавное на свете выражение лица. Ее глаза расширились, и она сжала губы, словно пытаясь удержать себя от того, чтобы не проболтаться. Немного попискивая, она указала пальцем.
В глубине парка стояла будка с большим баннером на фасаде с надписью — «Усыновление собак».
— У нас есть собака.
— Я знаю, но посмотри.
Справа от будки парень в футболке с надписью «Волонтер» играл с собакой, удивительно похожей на Макса. Среднего размера, длинная шерсть коричневого, черного и белого цветов. Длинный лохматый хвост.
— А что, если это давно потерянный брат Макса? Или сестра?
— Где ты его нашла?
— В Айдахо.
— Что-то я сомневаюсь, что они родственники.
— Ладно, хорошо, но мы можем подойти поздороваться?
Я пожал плечами. — Да.
Мы пошли по траве, и она остановилась на небольшом расстоянии. Макс выглядел так, словно сейчас лопнет, настолько он был взволнован. Волонтер поприветствовал ее, а когда она спросила, можно ли Максу поздороваться, заверив его, что он дружелюбен ко всем — и к людям, и к собакам, — он ответил: — Конечно.
— Это Мэгги, — сказал он.
— Боже мой, ее зовут Мэгги, — сказала Одри.
Я не совсем понимал, почему она так расчувствовалась, но собаки понравились друг другу с первого мгновения. Конечно, Максу нравились все, и, видимо, его почти близнецу тоже. Они прыгали, кружа вокруг друг друга, явно веселясь.
— Она такая милая, — сказала Одри. — Откуда она?
— Мы только что получили ее от нашей партнерской организации в Айдахо, — сказал волонтер. — Она бродила по улицам, и, несмотря на многочисленные попытки найти хозяина, никто ее не взял.
Одри обернулась и посмотрела на меня, ее глаза были огромными. — Айдахо, — прошептала она. — Она может быть сестрой Макса.
Я действительно не думал, что эта собака — сестра Макса, но должен был признать, что они похожи. Мэгги была немного меньше, но их окрас, форма морды и лохматые хвосты были очень похожи.
Как и уровень их энергии.
Я несколько минут наблюдал за тем, как Одри играет с обеими собаками. И я уже знал, что Мэгги поедет с нами домой.
Пока Одри занималась тем, что гладила животы обеим собакам, я подошел поближе к волонтеру. — Ее можно забрать?
— Конечно. Вы заинтересованы?
Я кивнул в сторону Одри, которая каталась по траве с Максом и Мэгги и смеялась. — Мы оба знаем, что она никуда не уйдет без этой собаки.
Волонтер улыбнулся.
Так я перешел от жизни в одиночестве к совместному проживанию с женщиной и двумя собаками.
Но давайте будем реалистами. В нашем доме есть несколько дополнительных спален. У нас есть место и для детей.
Да, это происходит.
Я собирался жениться на этой кипучей, любящей собак девушке. И она должна была родить мне детей. Это была не та жизнь, которую я планировал, не та, которую я убеждал себя, что хочу. Я мечтал об одиночестве. Хотел делать то, что хочу и когда хочу.
К счастью, в мою жизнь ворвался луч солнца. И ничто уже никогда не будет прежним.
Теперь Одри была не просто моей проблемой. Она была моим всем. И она должна была стать моей навсегда.
ГОД СПУСТЯ
В больничной палате горел тусклый свет. Я заглянул за занавеску. Одри крепко спала. Не то чтобы я винил ее. Мы оба не спали последние сутки.
Рождение ребенка накладывает свой отпечаток.
Я осторожно закрыл за собой дверь и поставил автокресло, надеясь, что не разбудил ее. Ей нужен был отдых. Я тоже устал, но она сделала всю тяжелую работу. Я просто был рядом, приносил ей колотый лед, держал ее за руку и говорил, какая она замечательная.
Потому что она действительно была такой. Такая чертовски удивительная.
Она свернулась калачиком на боку, приоткрыв губы и спрятав руки под подушку. Я сомневался, что сейчас она чувствует себя очень сексуальной, но, насколько я мог судить, она была прекрасна, как никогда. Я долго смотрел на нее, разглядывал. Ее растрепанные волосы, раскрасневшиеся щеки. Я любил всю ее.
Мой взгляд переместился на крошечную фигурку в люльке рядом с ней, и я подумал, что мое сердце может выскочить из груди.
Наша дочь, Эбигейл, мирно спала. Она была завернута в розовое одеяльце, на ней была маленькая шапочка, которую связала моя мама.
Я не мог налюбоваться, какая она невероятная. Какая идеальная. Я уже провел большую часть утра, просто глядя на нее, и не мог налюбоваться.