Джосайя все еще работал, и я решила заглянуть к нему, чтобы сообщить, что ухожу, — и заглянуть на кухню.
Я нашла его в гараже, потного и без рубашки.
— Привет, — сказала я, стараясь не захлебнуться слюной. — Как дела?
— Жарко. Кондиционер перестал работать, а парень, занимающийся ремонтом, сможет приехать только завтра.
— Хреново. — Я придвинулась ближе и, не обращая внимания на то, что он вспотел, обвила руками его талию.
— Не делай этого. Я весь грязный.
— Мне правда все равно.
Он наклонился и прижался ко мне своими губами. Я почувствовала нотку соли и провела языком по его нижней губе.
Низкое рычание в его горле вызвало во мне вихрь желания.
— Фу, мерзость, — раздался голос позади него.
— Заткнись, Зи, — сказал Джосайя и снова поцеловал меня.
— Папа, Джосайя целуется со своей девушкой в гараже, — позвал Закари.
Джосайя только ухмыльнулся и снова поцеловал меня. — Не обращай на него внимания.
— Справедливо, — сказала я. — Я больше не буду мешать. Я просто хотела, чтобы ты знал, что мне нужно съездить в зоомагазин.
Он нахмурил брови. — Ты можешь подождать? Я могу съездить с тобой чуть позже.
— Моя мама приедет с неожиданным визитом примерно через час, а после этого у меня есть планы с Мэриголд. Я быстро съезжу туда и обратно.
Он снова зарычал. — Мне не нравится, когда ты одна.
— Я не буду одна. Я возьму с собой Макса.
— Как будто это поможет. Если появится твой преследователь, он перевернется и попросит погладить его живот.
Он не ошибался. — Верно. Но ты не можешь сопровождать меня везде, куда бы я ни пошла. Я съезжу в город и сразу же вернусь.
— Мне все равно это не нравится.
Я приподнялась, чтобы поцеловать его. — Со мной все будет в порядке.
Он обнял ладонями мои щеки и снова поцеловал меня, на этот раз глубоко. Очевидно, Закари вернулся в дом, потому что больше не было слышно его стонов. Я растворилась в его поцелуе, не обращая внимания на пот, который он оставлял на моей одежде. Голова шла кругом от удовольствия: тепла его губ и нежности его прикосновений.
Кто бы мог подумать, что этот грубый мужчина может быть таким нежным.
Когда он наконец отстранился, я оглянулась, чтобы убедиться, что Макс не ушел. Он обнюхивал землю возле двери гаража.
— Постарайся побыстрее, — сказал Джосайя.
— Обязательно. Подожди, можно я сначала посмотрю кухню?
Уголок его рта приподнялся. — Пока нет.
— Серьезно? Ты не дашь мне посмотреть?
— Нет, пока все не будет готово.
Мои плечи опустились. — Хорошо. Все получается так, как ты хотел?
— Пока да.
— Это ни о чем мне не говорит.
— Ты просто должна это увидеть.
— Я хочу увидеть, но ты не даешь мне этого сделать. — Я выпятила нижнюю губу.
Он наклонился и прикусил ее. — Позже.
Мне понравилось, как приятное покалывание пробежало по моим венам. В его обещании «позже» было нечто большее, чем просто осмотр новой кухни.
Я не могла дождаться.
Мы еще раз попрощались, затем я посадила Макса в машину и поехала в город.
По дороге я смотрела на окрестности новыми глазами. Прошлой ночью я приняла решение. В первую очередь ради Джосайи. Он был мне нужен больше, чем любая работа или жилье. Но я также приняла решение ради Тиликума. Этот причудливый городок не был тем местом, где я планировала остаться. Но, проезжая мимо магазинов и сосен на фоне горных вершин, я ощутила удивительное чувство покоя.
Мне здесь нравилось. И мне становилось все труднее вспомнить, почему возвращение в Центральные Каскады было так похоже на неудачу. И что с того, что когда-то я заявила, что никогда больше не буду здесь жить? В свои двадцать с небольшим Одри не знала, чего хочет. Она знала только то, чего не хотела, — жизнь, которую ей навязывали.
Это была не та жизнь. Это была жизнь, которую я сама создала, сама выбрала. И она оказалась лучше, чем я могла себе представить.
Когда я приехала на парковку возле «Счастливых лап», у меня было отличное настроение. Светило солнце, я была влюблена, и, что самое приятное, Джосайя Хейвен тоже любил меня.
Зазвонил мой телефон. Номер был скрыт. Я решила, что не позволю преследователю расстроить меня.
— Привет, это Одри. Ты собираешься сказать что-нибудь на этот раз или просто продолжишь бросать трубку? Потому что я не думаю, что эти странные звонки влияют на меня так, как ты надеешься. Я тебя не боюсь.