Именно так миссис Долан заявила своей дочери Катрионе, которая утешала мать, подавая ей один за другим бумажные носовые платки. Кто-то из гостей, которого послали спросить, нельзя ли получить хотя бы кофе и молоко, заглянул было в кухню, но сразу же испуганно отпрянул — ему еще никогда не приходилось видеть грозную миссис Долан в таком плачевном (в буквально смысле слова) состоянии.
Мистер Бальфур в библиотеке втолковывал жене, что он «не потерпит на кладбище никаких придурков полицейских».
— Но, Джон, они ведь так много работали, так старались, — возражала миссис Бальфур. — И потом, они специально попросили разрешения… Уж конечно, они могут прийти; я думаю, у них на это не меньше прав, чем у… — Она не договорила.
— Чем у кого? — Голос Джона Бальфура неожиданно прозвучал совсем не сердито, но как-то очень холодно и отстранено.
— Ну, — сказала его жена, — все эти люди, которых мы почти не знаем…
— Ты имеешь в виду моих знакомых?… Но ведь ты столько раз встречалась с ними на приемах, на других мероприятиях… Господи, Джеки, они же просто хотят выразить нам сочувствие!
Жаклин кивнула, но ничего не сказала. После похорон в «Можжевельниках» должен был состояться ленч «а-ля фуршет», на который кроме близких родственников были приглашены коллеги и клиенты Джона — общим числом около семидесяти человек. Жаклин хотелось, чтобы поминки были более скромными (и чтобы их можно было устроить в обеденном зале), но Джон настоял на своем. В результате им пришлось заказывать складной шатер, который установили на лужайке за домом. Крупная эдинбургская фирма — которой, несомненно, руководил один из клиентов банка — взяла на себя поставки всего необходимого к столу. Теперь представитель поставщика суетился возле раскинувшегося на заднем дворе шатра, следя за разгрузкой столов, скатертей, посуды, столовых приборов и продуктов, которые доставлялись в небольших, юрких фургонах.
До сих пор Жаклин удалось одержать только одну победу — она сумела добиться, чтобы среди приглашенных были не только коллеги мужа, но и друзья самой Филиппы. Этого требуют приличия — таков был ее главный аргумент, и Джон в конце концов уступил. Приличия приличиями, но видеть на поминках Дэвида Костелло, которого она недолюбливала, Жаклин не хотелось. Больше того, его нужно было приглашать вместе с родителями, а она и Джон презирали эту семью. Ей оставалось только надеяться, что Томас и Тереза Костелло не смогут прийти или не станут слишком задерживаться.
— Впрочем, нет худа без добра, — бормотал себе под нос Джон Бальфур, совершенно забыв о присутствии жены. — Такие вещи… они всегда заставляют клиентов сплотиться вокруг банка. Да и потом им будет труднее перейти в другой банк…
Услышав эти слова, Жаклин Бальфур встала с кресла, хотя ноги у нее тряслись и подгибались.
— Ты с ума сошел, Джон!.. — воскликнула она. — При чем тут твой бизнес?! Ведь мы хороним нашу дочь!.. Я не допущу, чтобы Флип стала залогом в твоих коммерческих сделках!
Джон Бальфур бросил взгляд на дверь и, убедившись, что она плотно закрыта, повернулся к жене.
— Помолчи, дура, — прошипел он. — Мне нужно… Я только хотел… — Внезапно он рухнул на диван и закрыл лицо руками. — Ты права, я не подумал… Господи, прости меня!
Жаклин Бальфур опустилась рядом с мужем, взяла за руки и заставила отнять их от лица.
— Боже, прости нас обоих!.. — сказала она.
Своему редактору в Глазго Стив Холли сказал, что ему нужно быть на месте как можно раньше. Прекрасно зная, что большинство шотландцев имеет весьма приблизительное представление о географии родной страны, он сумел убедить босса, что Фоллз находится очень далеко от Эдинбурга и поэтому отель «Грейуоллз-холл» будет самым подходящим местом, чтобы остановиться на ночь. Редактор не знал, что на самом деле «Грейуоллз-холл» находится в Гуллейне, то есть всего в получасе езды от Эдинбурга, и что сам Гуллейн расположен вовсе не на прямой линии, соединяющей город и Фоллз, а довольно далеко в стороне. Все это Холли выдумал, чтобы увеличить командировочные и накладные расходы; впрочем, в «Грейуоллз-холл» он все равно поехал, а чтобы было не скучно — захватил с собой свою подружку Джину, которая на самом деле была вовсе не подружкой, а просто девчонкой, с которой он в последние три месяца изредка встречался. Джина была великолепной партнершей, но утром ей нужно было на работу, и Холли заказал для нее такси, прекрасно зная, что и за это тоже будет платить редакция. Он скажет, что его машина сломалась и ему пришлось возвращаться в Эдинбург на такси…