Вотчиной Резо считалась Самарская область. Он держал под крышей почти все предприятия области, включая знаменитый автозавод, и большую часть ведущих ФПГ области, которые отстегивали ему от 10 до 20 % от своей прибыли. В руководстве каждого предприятия или ФПГ работали его ставленники, которые следили за тем, чтобы собственники и менеджмент не утаивали от него прибыли.
В начале и середине 90‑х регион сотрясали кровопролитные криминальные войны, когда стрельба и взрывы были обыденностью на улицах Самары и Тольятти. Однако после того как общероссийском воровском сходе несколько лет назад Резо к середине 90‑х, после отстрела и посадки ряда авторитетов из числа спортсменов и выходцев с Северного Кавказа, замирить все враждующие группировки, а несогласные мириться были быстро зачищены. То же самое произошло в других приволжских регионах. На улицах поволжских городов воцарилось относительное спокойствие. С региональными властями и местными силовыми структурами Резо тоже удалось найти общий язык, отчасти на коммерческой основе, отчасти потому что сами нередко прибегали к помощи Резо как посредника и переговорщика. Несмотря на свой внушительный воровской стаж, Резо отнюдь не был ярым приверженцем старых воровских понятий. Он охотно шел на контакт с силовыми и государственными структурами, и вообще вел дела скорее как коммерсант и олигарх, нежели как вор в законе. Несколько раз коллеги по цеху пытались ему это предъявить, но влияние Резо было так велико, что они очень быстро забывали о своих претензиях.
Среди поволжских регионов особняком стоял Великоволжский край. Дело в том, что Великоволжск никогда не был воровским городом, а последняя коронация в нем состоялась в далеких 60‑х годах. С начала 90‑х в регионе на первый план вышли спортсмены и этнические группировки, «синие» же всегда оставались на заднем плане. После прихода к власти Агаркова его команда очень быстро замирила и зачистила регион, причем на пару лет раньше, чем это сделал Резо в остальном Поволжье. Поэтому в услугах смотрящего здесь не слишком нуждались. Резо это хорошо понимал, и до последнего времени не стремился залезать сюда. Он был довольно–таки хитрым политиком маккиавеллиевского склада, никогда не шел напролом, не прошибал лбом стену и понимал, что если куда–то его не приглашают, то незачем туда и лезть. На территории Великоволжского края он имел несколько кусков, которые его вполне удовлетворяли. Одним из них был Беловодский порт, принадлежавший самарской группе R. V.R., которые крышевали подконтрольные ему беловодские братки во главе с Каначиком и через который он пропускал множество полезных грузов. Этот порт играл важную роль в его бизнес–империи. Захват порта стал очень болезненным ударом по его интересам.
Кроме того, несколько лет назад под крышу Резо изъявил желание перейти великоволжский авторитет Гвозь, имевший бизнес–интересы в Ленинском районе города. Сам Гвоздь тоже не относился к «синим», в прошлом он был офицером спецназа ГРУ, а после увольнения из вооруженных сил сколотил бригаду, которая к концу 90‑х установила контроль над Ленинским районом. Несмотря на это Резо посчитал его за «правильного пацана». Официально Гвоздь был объявлен смотрящим в Великоволжске и положенцем. Резо также сулил ему в скором будущем воровскую корону и место смотрящего во всем Великоволжском крае, поэтому Гвоздь служил ему верой и правдой, исправно представляя интересы воровского сообщества в регионе.
Гвоздь появился через две минуты после приглашения Резо. Это был высокий и сухопарый мужчина лет сорока с небольшим, с ранней сединой. Его особой приметой был шрам, пересекавший всю левую щеку от уха до горла. Накануне утром Гвоздь уже успел побывать у Резо, он и сообщил ему о судьбе Каначика.
— Ну, что скажешь? — спросил его Резо, когда тот присел на диванчик для посетителей перед ним.
— Мочить всех надо, — ответил Гвоздь, — без вариантов. Нужно, чтобы земля у них под ногами горела.
— А вот этого не нужно, — умерил его пыл Резо, — нам нужно все делать аккуратнее, без шуму, без пыли, особенно теперь. С ними нужно их же приемчиками действовать.