По окончании совещания Мордашев попросился к губернатору на приватный разговор.
— Ну, давай, валяй, чего там у тебя, — небрежно бросил в ответ губернатор указывая ему на дверь своего кабинета.
Секретарь Совбеза протянул Агаркову аналитическую записку, подготовленную сотрудниками информационно–аналитического отдела по мэру Беловодска Алексею Сабурову. В ней речь шла о контактах мэра с покойным авторитетом Каначиком, вором в законе Резо Старым и вице–спикером Госдумы Волыниным. Записку завершал вывод о необходимости принятия срочных мер по перемещению Сабурова из кресла мэра на другую работу в самое ближайшее время. В противном случае Беловодск может превратиться в центр антигубернаторской оппозиции, особенно в преддверии выборов мэра, которые должны состояться в марте следующего года и на которых Сабуров собрался снова выдвигать свою кандидатуру.
— Я полагаю, Сабурова стоит убрать из мэров, — заключил выводы записки Мордашев, — и сделать это нужно до начала активной фазы избирательной кампании. Доверьте мне и моим людям эту спецоперацию, и мы все устроим без шума и пыли.
Мэр Сабуров накануне утром звонил губернатору и заверял его в своей преданности. В подтверждение своих слов он публично выступил по беловодскому городскому телевидению и назвал захват порта операцией по оздоровлению предприятия. Население и трудовой коллектив он призвал сохранять спокойствие. А сегодняшним утром он тепло принял Чавию с племянником и вице–губернатора Шумилова, которых проводил на территорию порта и присутствовал на их встрече с трудовым коллективом, где тоже поддержал политику краевой администрации и заверил, что их положение лишь улучшится от смены собственника и руководства. Губернатор не знал, что все эта демонстрация лояльности была устроена Сабуровым по совету Резо, который очень дорожил своим человеком на посту второго по величине города в регионе и понимал, что краевой администрации ничего не стоит выкинуть того из мэров. И хотя сразу после известий о смерти Каначика Сабуров позвонил Резо и стал обещать вывести на улицу людей, вор его охладил и посоветовал пока что стелиться перед губернатором и вылизывать все, что можно. «Главное — дожить до выборов», — так сказал он Сабурову напоследок.
Губернатора, правда, самого мучили сомнения в лояльности Сабурова, но Сабуров так убедительно изображал свою преданность, да еще и обладал репутацией крепкого хозяйственника, которых так ценил губернатор. К тому же, Агарков любил демонстрировать свой крутой нрав ближайшим соратникам, даже если для того и не было прямых оснований. Вот и сейчас, прочитав записку и выслушав Мордашева, он начал кричать в ответ:
— Ты мне это брось, свои комбинации! Опять интрижками своими занимаешься! Против Сабурова интриговать удумал?! Единственного мужика, который у нас в крае работает! Ты хоть это понимаешь? Я тебе покажу, как под Сабурова копать! Нормальный мэр, хозяйственный, вот это вам всем покоя и не дает! И про Волынина ишь чего удумал! Хочешь с Виталиком меня лбами сшибить?! Хрен тебе! Иди работай, вон у тебя конкретное поручение есть. Работать, блядь, никто не хочет, а как интрижки плести, так это все запросто! Докладными друг на друга завалили уже по самые уши! Устроили, понимаешь, тайны мадридского двора. Ну да я из вас эту дурь быстро повышибаю!
Мордашев в ответ лишь кивнул и спросив разрешения идти, вышел из кабинета. Он очень хорошо изучил все губернаторские закидоны и понимал, что тот всего лишь включает административные понты. Губернатор мог несколько часов орать на своих подчиненных, грозить увольнением и карой небесной, а на следующий день поменять точку зрения на 180 градусов. При этом он никогда не вспоминал о прежних заблуждениях и не извинялся перед своими сотрудниками.