Де Вет спросил:
— Но что мы будем делать, если они поймут, что это блеф?
Форстер побагровел и рявкнул:
— Это не блеф! Если они продолжат наступление, мы выведем шахты из строя! — Помолчав, он заговорил более спокойно, почти просительным тоном: — Ну разве вы не видите? Да нам самим, чтобы просто существовать, никогда и не нужно было это богатство. Оно вечно приносило одни несчастья, начиная с иноземных перекупщиков, и кончая неуправляемыми черными шахтерами. Нашу нацию создали переселенцы, ставшие фермерами и работавшие на земле. Когда копи исчезнут, останутся наши фермы.
Де Вет медленно кивнул в знак согласия. Все равно та ЮАР, которую они знали, погибала. Возможно, и впрямь лучше лишить врага награды, которую он получит в результате победы, чем катиться к поражению, стеная от отчаяния. Он вздрогнул, вдруг поняв, что Форстер обращается непосредственно к нему.
— Генерал, мне нужны все ваши саперы и список шахт, которые пока у нас под контролем.
Де Вет кивнул, повернулся к своим офицерам и начал отдавать приказы, необходимые, чтобы подготовить экономическое самоубийство ЮАР.
Глава 39 УСКОРЕНИЕ
Генерал-лейтенант Джерри Крейг держал в руке две полоски телеграфной ленты. Текст на одной из них гласил:
«Не следует верить тому, что Форстер обладает достаточной политической властью и экономическими возможностями, чтобы осуществить угрозу. Рекомендуем продолжать наступление».
Во второй телеграмме говорилось:
«Эксперты-консультанты полагают, что угроза Форстера выполнима. Рекомендуем приостановить операции и использовать время для укрепления позиций, пока не будет найден способ предотвратить уничтожение шахт».
Первая телеграмма была из ЦРУ, другая — из Госдепартамента. По-настоящему существенным, впрочем, было лишь третье мнение, якобы конфиденциально изложенное по телефону председателем Объединенного комитета начальников штабов, но на деле отражавшее точку зрения президента. Суть их десятиминутной беседы сводилась к следующему: «Полагаемся на вашу оценку ситуации и поддержим любое ваше решение». Что ж, ему вряд ли бы понравилось, если бы он услышал что-то другое, но подобное резюме не снимало с него ответственности.
В конференц-зал набился весь младший и старший офицерский состав штаба союзных войск. Американцы и англичане, представители всех без исключения служб, заняли все стулья и выстроились вдоль стен. Бог ты мой, подумал Крейг, я не знаю и половины этих людей. Эта мысль беспокоила его. Одна из проблем военачальника высокого ранга состоит в том, что приходится полагаться на сотрудников, с которыми знаком лишь по штатному расписанию.
Пока зал продолжал наполняться, Крейг беседовал со Скайлсом и командирами дивизий. Текущие военные действия всегда представляли собой тему для бесконечных обсуждений, поэтому, погрузившись в проблемы снабжения 24-й дивизии, он не сразу почувствовал, что его трогают за плечо. Над ним возвышался сержант-майор Бурн — высоченный, грудь колесом, одним словом, морской пехотинец от макушки до пят.
— Пора начинать, сэр.
Крейг взглянул на часы.
— Благодарю вас, сержант-майор.
Он оглянулся на переполненный зал и прислушался к оглушительному гулу голосов. Нетрудно догадаться, о чем все толковали. Любой штаб — это гнездилище всяческих слухов, и угроза, которая нависла над стоящим у последней черты режимом Форстера, породила массу предположений. Некоторые домыслы о планируемой акции союзников имели под собой какие-то основания, другие были заведомо ложны.
Бурн кивнул, проследовал в конец зала и повернулся лицом к собравшимся. Презрев микрофон, установленный поблизости на подиуме, он взревел с зычностью командующего парадом:
— Смирно! Равнение на трибуну!
Голоса замерли, точно кто-то легким движением выключил звук, но тут же сменились топотом: все разом вскочили на ноги.
Крейг прошел к подиуму и окинул взглядом неподвижную, вытянувшуюся по стойке «смирно» массу людей — море поднятых к нему лиц.
— Леди и джентльмены, прошу садиться.
Он подождал, пока все вновь усядутся. Затем начал речь, стараясь говорить жестко, язвительно и уверенно. Это была скорее накачка, нежели брифинг. Похоже, некоторые командиры забыли о том, что моральный дух штаба иногда не менее важен, чем энтузиазм передовых частей. Он собирался им об этом напомнить.