Утро было тихим и безоблачным. Только лёгкая туманная дымка прикрывала землю.
Удочки нёс Петрович, я лодку. Шли на дальние омуты. Вода чавкала под сапогами.
Петрович был немного не в себе после вчерашнего. Баба Дарья поставила вчера на стол емкую бутыль с мутной жидкостью в честь моего приезда.
И Петрович попользовался моментом от души. Под солёные огурчики, маринованные грибочки, яичницу с салом, варёную картошку я тоже выпил слегка.
В нашей деревне, если и ставят на стол, то ёмкость, как правило, от литра и выше. Голова не болела, но слегка покачивало.
Петрович плёлся сзади и покрякивал. Наконец, вышли к опушке рощицы. За ней начинаются озёра. Как их здесь называют, дальние омуты.
- Слышь, Сергей Иваныч, пойдём на Марусин омут, - проклюнулся Петрович сзади.
- А он где?
- Правее забирай, пройдём сначала мимо Белого, а справа за дубками будет Марусин омут.
- Хорошо.
По дороге нагнали двух мужиков. У Марусина омута никого небыло. Обычно местные ловят с 5-ти утра до 8-и.
Расположились на берегу, мужики, увидев, что мы остановились здесь, пошли дальше.
Марусин омут был не больше 30-35 метров в диаметре. Чёрная вода, как дёготь, отливала синевой.
- Ну, Иваныч, чую улов будет, - Петрович присел на корягу.
- Разматывай, я лодку надую.
Петрович занялся снастями. Лодка была одноместная, аккуратная, жёлтая, как игрушка. Баба Дарья посмотрев на неё, только покачала головой.
- Съешь сальца с хлебушком, Иваныч.
- Давай, не помешает.
- Чеснок в тряпице завёрнут.
Мягкое деревенское сало просто таяло во рту.
- Спасибо, ну давай мой прибор.
- Держи, наживка в коробке, на, возьми буханку на прикорм, - Петрович протянул серую буханку хлеба.
Я сел в лодку и потихоньку загребая поплыл на середину омута.
Петрович замахал рукой, - Погодь. Баба Дарья страховку дала, бельевую верёвку свою не пожалела.
И Петрович достал из сумки лавсановую верёвку, которую я подарил ей в прошлом году.
- Петрович, ты чего, совсем что-ли сдурел?
- Ты чего, бабу не знаешь? Тебе чего, трудно? Подцепи конец. Она как увидела твою лодку, так сразу в чулан пошла за верёвкой.
- Ладно, кидай.
Петрович размахнулся, и попал с первого раза. Я привязал верёвку к страховочному кольцу и погрёб дальше. Петрович привязал свой конец к корням дубка, который рос прямо на краю берега.
Клёв начался практически сразу. Три солидных линя и пара жирных карасей были в садке уже через полчаса.
Петрович, тоже тягал чего-то.
Солнышко начало пробиваться сквозь листву. Наступило затишье, клёв пропал.
- Ничего, щас она кругами походит и опять брать начнёт, я пока костерок устрою - успокоил Петрович и пошел собирать сушняк.
Я поплыл к берегу, причалил, выбрал верёвку, переложил рыбу в садок к Петровичу.
- Ну вот, щас костерок устроим, обед у нас уже есть, - сказал Петрович, бросая хворост на землю.
Мы обычно запекали рыбу в углях, Петрович был мастер на это дело, тем более, что поллитра беленькой московского разлива уже отдыхала в садке Петровича вместе рыбой.
Петрович, чтоб не потерять, всегда клал бутылку в садок отдохнуть, как он говорил.
Я снял куртку, становилось теплее, солнышко уже отражалось от поверхности и слепило глаза.
- Петрович, а почему омут Марусиным назвали, какая-то Маруся утопилась? - спросил я.
- Нет, жила у нас когда-то Маруся, девочка маленькая, мать мне рассказывала. Пошла она с подружками по грибы, да заблудилась.
- Прямо, как в сказке.
- Да, может это и есть сказка, кто его знает? - ответил Петрович.
- Ну так вот, заблудилась и вышла аккурат к этому омуту. Села на бережку и плачет. Поплакала, стала звать подружек. А они не слышат. Тогда легла она у дубка и заснула.
Проснулась, глянула на омут, а воды-то в нём нет, испугалась, да ну бежать. Бежала, бежала, да так домой и прибежала.
- Да, интересно, оказывается это счастливая история.
- Счастливая, - Петрович задумался.