Рене Бернард
Водоворот страсти
Пролог
Тот, кто обретает любовь, пережив горе и страдания, исчезает в пустоте, принимая тысячи новых обличий.
Руми
Бенгалия, Индия
1857 год
Их окружала плотная непроницаемая темнота. Настолько плотная, что они ощущали себя не столько людьми, сколько голосами. Они были пленниками одного индийского раджи, который бросил всех захваченных англичан в старое и глубокое подземелье под своим дворцом. Их дальнейшая судьба была покрыта мраком в прямом и фигуральном смысле. Их было восемь человек: Гален, Майкл, Джосая, Эш, Джон, Дариус, Роуэн и Стерлинг. Они выходцы из разных социальных слоев. Однако жизненные пути сперва привели их в Индию, а потом пересеклись в подземной темнице.
Узнавали они друг друга по голосам, поскольку разглядеть лица в кромешной тьме не было никакой возможности.
— Никто из нашей группы путешественников больше не был захвачен. Хотя все произошло так быстро, что я не уверен.
— Как долго вы сидите здесь?
— Не знаю. Я потерял счет времени. Но не более недели.
— Это возмутительно. Мы подданные Британской короны! Наше похищение не пройдет незамеченным. Нашим похитителям придется ответить перед британскими властями…
— Сейчас у британских, властей и без нас хлопот полон рот! — вдруг раздался твердый густой голос, сразу положивший конец возникшим возмущениям.
— Черт, где мы находимся?
— Заброшенное хранилище для воды, я так полагаю. Стены внутри вогнутой формы, камни плотно подогнаны.
Хлюпающая под ногами грязь служила веским подтверждением этим словам.
— Тут, несомненно, есть вода.
— Но нас здесь не похоронят заживо?
— Вполне возможно. Впрочем, мне также, как и вам, ничего не известно о намерениях наших хозяев.
— Джентльмены, у нас, судя по всему, всего два выхода. Либо нас скоро убьют, видимо, кое-кому нравится истязать и мучить англичан. Известное дело, месть сладка.
— Либо? — спросил другой голос, как, будто они играли в вист и речь шла о ставках.
— Либо нам предстоит долгая и упорная борьба за жизнь, учитывая оказанный нам прием и гостеприимство.
— Черт, мне как-то не по душе ни тот ни другой вариант.
— В таком случае могу вам предложить третий, совсем неправдоподобный. Наверное, у раджи есть восемь прекрасных дочерей, и каждый из нас вскоре женится на одной из них и будет жить словно принц. Сюжет дешевого любовного романа.
— Последний вариант ничем не лучше предыдущих двух.
Сдержанный смех на минуту развеял тягостное уныние.
— Неужели мы все погибнем?
Повисшая в воздухе тишина послужила довольно красноречивым ответом. Наконец чей-то голос прервал молчание:
— Ничего не поделаешь. Однако не будем унывать, может, нам повезет, и мы, старые и поседевшие, еще будем сидеть у горящего камина в старой доброй Англии, кто знает?
— К черту такое везение! По возвращении на родину я первым делом прижму к себе какую-нибудь горячую девицу, чем буду греться у грязного камина.
— Тут дело вкуса. Хотя если вам удастся убежать, то своим появлением вы перепугаете до смерти любую девушку.
Все рассмеялись.
— Верно! Для того чтобы показаться на глаза девушке, надо иметь тяжелый кошелек за поясом.
— Интересно, как много нужно денег, чтобы добиться признательности некоторых дам?
Все опять рассмеялись, но металлический лязг и шум шагов заставили всех смолкнуть. Дверь наверху, у узкой лестницы, идущей вдоль стены до самого низа, распахнулась. В проеме засияли огни факелов. Вошедшие стражники ударами и пинками подняли пленных на ноги и заставили идти следом за ними.
Они так долго шли по запутанному каменному лабиринту, то поднимаясь вверх, то спускаясь вниз по ступенькам, что совсем утратили чувство времени и пространства. Наконец их привели в темницу, состоящую из четырех смежных камер. На грязном полу тут и там валялись кучки соломы, воздух был затхлым, стены липкими от слизи.
Четверых англичан приковали одной рукой к кольцам, вделанным в стены камер. Но с других кандалы сняли. Стража вышла, унося факелы, оставляя пленных снова в кромешной темноте.
Прошло немало времени, пока один из пленных не решился пошутить:
— Теперь можно сколько угодно строить планы, глядишь, и время пройдет быстрее.
В ответ кто-то горько рассмеялся, кто-то тяжело вздохнул.
Глава 1
Лондон, 1859 год
Голова у Галена Хоука гудела, — нудная тягучая боль предвещала мучительный день. Гален кое-как встал с огромной кровати, потянулся, прогоняя прочь накопившуюся за ночь мышечную скованность. В Лондон он приехал недавно, но и здесь ночные кошмары не оставляли его. Гален протяжно и прерывисто вздохнул, скорее даже простонал как бы задавая себе вопрос: когда же прекратятся эти жуткие видения, сотканные из тьмы и ужаса?..
— Приснилось что-то страшное?
Гален поморщился, — сразу после пробуждения женский голос неприятно резал слух. Как он мог забыть, что спал не один?! Возле окна стояла куртизанка в почти прозрачной сорочке. Свет освещал все ее волнительные изгибы. Ее намерения были ясны как божий день: она пыталась пробудить в нем чувственность. Однако яркий свет раздражал глаза Галену, да и дурное настроение явно шло вразрез с ее намерениями.
— Я никогда не вижу сны. Но ты так храпела ночью, что у меня разболелась голова.
Куртизанка презрительно фыркнула и тряхнула головой так, что ее длинные локоны взметнулись кверху легким облачком. Она решительно отошла от окна и села возле столика, на котором стоял поднос с завтраком и утренней почтой. Скользнув взглядом по столику, Гален сразу понял, — его верный камердинер уже заходил в спальню. «Черт, опять Брэдли будет с укоризной смотреть на меня, И вполне заслуженно. Сколько раз я клялся!.. Черт, я забыл, как зовут эту глупышку».
Его гостья принялась обмахиваться взятой с подноса газетой словно веером.
— Говорите что хотите. Другая вам такого наговорила бы в ответ, но поскольку вчера вы вели себя как лапочка, я все пропускаю мимо ушей.
Вчера она показалась ему гораздо привлекательнее. Но выражать свое недовольство — о нет, с его стороны было бы глупо продолжать разговор в таком ключе. И все же…
— Как ты великодушна! — Он откинул назад свои черные непослушные кудри, а затем взял халат. — Не хочешь ли чего-нибудь поесть, прежде чем уйти?
Слова, слетевшие с губ, прозвучали не только бестактно, а даже грубо. Но сейчас он больше всего хотел остаться в одиночестве: какая уж тут вежливость, если надо побыстрее спровадить ночную гостью?..
— Может, чаю? Позвонить? — Он все-таки попытался загладить оплошность.
С шумом развернув газету, девушка принялась читать, игнорируя его предложение. Гален даже был рад, что разговор прекратился. Головная боль слегка отпустила. Он налил себе сладкого напитка из ячменного отвара и фруктового сока.
Нельзя сказать, что вчера он перебрал. Откровенно говоря, Гален всегда завидовал тем, кто бесстрашно и без меры пил крепкие напитки, не опасаясь последствий. В отличие от них он с трудом переносил даже глоток крепкого спиртного. Когда он в юности впервые попробовал ликер, ему стало очень плохо, настолько плохо, что он почти заболел. Именно тогда Гален с горечью вынужден был признать: крепкие напитки, одна из мужских забав, — не для него; голова сейчас у него болела скорее не от выпивки, а от табачного дыма и от бессонной ночи. Слишком много времени он провел вчера за карточным столом среди игроков, многие из которых не выпускали изо рта сигар. После игры он рассчитывал, что немного постельных забав довершат начатое дело и настолько измочалят его, что никакие кошмары не посетят его во сне. Увы, его мечтам не суждено было сбыться.
Течение его мыслей прервал неожиданный вопрос:
— Вы, случайно, не дружите с мистером Гастингсом?
— С какой стати? — Гален осторожно поставил стакан на столик. «Черт побери, при чем здесь Джосая?»