— Спасибо, — ответил я.
Мы вошли в каюту Самиры и Амира. Внутри были два узких спальных места, на которых лежали сложенные полотенца. Тут же столик, на стене закреплён светильник с матовым плафоном и над койками спасательные жилеты в пластиковых креплениях.
— Располагайтесь. Моя каюта в другом месте…
— Вы нас оставите? — спросила Самира, испуганно взглянув на меня.
— Мне выделили другую каюту. В Латакию плыть недолго, так что скоро увидимся. Я буду рядом.
— Не подумайте ничего плохого, но не могли бы вы остаться с нами. Мне будет спокойнее.
Я немного опешил от просьбы. Мне просто поручили их сопроводить. Не хватало потом участвовать в семейных разборках и объясняться с мужем Самиры, что это я делал в каюте с его женой.
Амир отпустил подол одежды Самиры и подошёл ко мне, взяв за руку. Мальчишка потянул меня к одному из спальных мест и начал усаживать.
— Хорошо. Присядем тогда.
Самира села ближе к иллюминатору и пока мы размещались, всё время смотрела в сторону берега.
Корабль дёрнулся с характерным вибрационным толчком от винтов и медленно начал отходить от причала. Самира прижала ладонь к стеклу. Глаза блестели, но она не плакала. Это был бы просто отличный снимок, но мне не захотелось лезть в личное пространство этой, без сомнения, волевой девушки.
Я так и не поднял «Зенит».
Амир, свернулся калачиком и уткнувшись в Чебурашку сразу уснул.
— Он на службе? — вдруг тихо спросила Самира, почти шёпотом.
Я понял, что Самира спрашивает о муже. Кроме того, что его зовут Камаль, мне ничего не известно.
— Вы о Камале? — всё же уточнил я.
Она медленно кивнула.
— Да. Сейчас сложная обстановка.
— Он уже несколько дней не выходил на связь. Я ждала до последнего, что он даст о себе знать. Перед уходом он сказал, что о нас позаботятся «руси мусташар», если у него не выйдет.
Так обычно называли советских советников в Сирии и Египте.
— А что он хотел сделать?
Самира выдохнула и продолжила.
— Он давно говорил, что думает над предложением людей из «Свободного Леванта». Они предлагали ему вступить в свои ряды.
Возможно, муж Самиры решение принял о вступлении. И именно Камаль и был информатором Казанова.
Самира что-то хотела сказать, но не успела.
За бортом в этот момент начались короткие очереди. Сначала будто хлопки, а потом раскаты, от которых вздрогнул даже пол под ногами.
Мальчик тотчас проснулся. Я вскочил на ноги, понимая, что стреляют из крупнокалиберного орудия.
Команда корабля отреагировала оперативно. Громкоговоритель хрипнул, и по кораблю разнёсся голос капитана.
— Всем оставаться в каютах! Без паники. Повторяю, всем оставаться в каютах!
Самира вздрогнула, сильнее прижала к себе сына. Амир вцепился в её руку и уставился на дверь, будто ждал, что за ней что-то произойдёт.
— Это обычное предупреждение, — сказал я, пытаясь успокоить мать ребёнка. — Всё под контролем.
Я опустился на корточки, чтобы быть на уровне Амира.
— Ты с мамой. Всё нормально. Сейчас схожу, посмотрю и вернусь, — подмигнул я мальчику и протянул конфету.
Мальчик взял карамель и молча кивнул, а я перевёл взгляд на Самиру.
— Не выходите.
Она тоже кивнула, сжимая губы в тонкую линию. Я вышел и поднялся наверх.
На лестничной площадке стояли двое матросов. Один из них посмотрел было с вопросом, но, увидев моё удостоверение и фотоаппарат, только махнул рукой.
— На мостик? Давайте. Только не мешайте!
Я зашёл в рубку и увидел капитана с биноклем в руках.
— Не помешаю? Газета «Правда», я корреспондент.
— Писаки. Давай, смотри и записывай. Вон, гребут в нашу сторону, черти, — прохрипел капитан, не выпуская изо рта курительную трубку.
Я подошёл к стеклу и увидел, как по левому борту шли два катера под израильским флагом. На носу каждого была установлена 76-миллиметровая пушка, а по бокам — пусковые установки. У пулемётных точек маячили пулемётчики в касках, держа нас на прицеле. Катера шли параллельно, один чуть впереди. Из динамика громкоговорителя первого катера, донёсся приказ на английском.
— Говорит патруль Военно-морских сил Израиля. Немедленно снизьте скорость. Подготовьтесь к досмотру.
Я поднял «Зенит» и сделал несколько кадров. Капитан сам решил ответить израильтянам.
— Говорит капитан корабля «Капитан Мещеряков». Это советское гражданское судно. Мы эвакуируем гражданских. У нас на борту женщины и дети. Вооружения нет!
Катера не замедлились и тем более не развернулись. Капитан выдохнул и дал команду мостику.