' — Главное — мои бойцы ушли. Живите, братья!', — последнее о чём я подумал, прежде чем разжать ладонь с гранатой.
Миг, и всё моё тело прошило болью. Кажется, все клетки разорвались внутри. А потом наступила темнота и состояние невесомости. Я ничего не чувствовал, но почему-то продолжал думать. Будто моё сознание существовало отдельно от тела.
В голове только одна мысль, чтобы появился свет. Нет страха, но и надежды нет. Ощущение, что ты исчезаешь из этого мира. Полное забвение.
Но вдруг что-то произошло. Белый яркий свет ударил в глаза.
Я пытался проморгаться и понять, где нахожусь. Это был явно не лес. Неужели я всё же выжил и попал в плен?
Яркое солнце светит через открытый балкон, с которого видна улица. На ней разбитые машины, простреленные стены домов напротив. Самая примечательная деталь — разбитая витрина магазина, над которой болтается большая вывеска в виде пробки красно-бело-синего цвета. Эмблема знаменитого газированного напитка.
— А почему вывеска на арабском? — произнёс я вслух и тут же увидел перед собой дуло автомата.
— Что ты сказал? Быстро повтори, — произнёс стоя́щий передо мной человек, чьё лицо прикрывала куфия зелёного цвета.
И сказал он это не на русском языке, но я его понял.
— Повторите, — произнёс я по слогам.
Но я это сделал на языке этого «автоматчика». На арабском! Откуда я его знаю?
— Я у тебя спрашиваю, что ты сказал? — приставил боец ствол к моей голове.
Сам он был одет в футболку и джинсы с кроссовками. Тело прикрывала самодельная разгрузка, называемая «лифчик», в которой было несколько магазинов.
Странно всё как-то. Я посмотрел на себя.
Сижу на стуле. Руки связаны, ноги целые. Кроме как саднящей боли на правом виске ничего не испытываю. Одет в синие джинсы и чёрную футболку.
Я в каком-то старом доме. Стены обшарпаны, старые картины выцвели или разломаны. Да и висят на стенах в основном пустые рамки. Скудная мебель перевёрнута вверх дном, будто при обыске.
А ещё рядом со мной обломки видеокамеры и фотоаппарата. Причём такие я видел только в детстве. Громоздкие и совсем не цифровые.
Представляю, какое у меня сейчас лицо. Наверняка на нём читается фраза: «какого хрена тут происходит?».
Только что был смертельно ранен во время боя. Затем подорвал себя гранатой. А теперь нахожусь непонятно где, непонятно с кем… но живой.
Как говорится, во всём надо искать свои плюсы.
— Что ты здесь делал? Отвечай! — приставил мне к голове автомат крикливый араб и с силой надавил тёплым кончиком ствола АКМ.
Этот парень быстрее мне дырку во лбу продавит, чем прострелит.
— Да я не понимаю, что тут происходит, — сказал я, восстановив при этом ориентировку и отбив в сторону автомат.
Тут же подошёл ещё один человек в куфии в расцветке чёрно-белого орнамента. У него в руках была винтовка М16. Он был более мускулистым, а экипирован гораздо лучше: разгрузка с запасными магазинами, различное дополнительное снаряжение, в том числе и два жгута. Но самое примечательное — это рукоять большого ножа.
Она буквально сверкала на свету.
— Отойди. Сейчас я спрошу, — отодвинул здоровяк коллегу, и пнул ногой деревянный ящик ближе ко мне.
Он сел напротив меня и стянул с лица куфию. Здоровый недовольный мужик с бородой, зелёными прищуренными глазами, кривым носом, пухлыми губами и шрамом под правым глазом от рассечения.
— Не узнаёшь? — ехидно улыбнулся араб.
В голове начали выстраиваться странные мысли. Мало того что я откуда-то теперь знаю арабский язык, так ещё и этого араба вижу не в первый раз в жизни и знаю кто он.
Имад Радван — член радикальной группировки и руководитель одного из отделений партии «Свободный Левант». А если коротко — террорист. И что-то мне подсказывает, я его выслеживал. Зачем?
— Конечно, узнал, — ответил Радван и достал нож.
В огромном лезвии я практически разглядел своё отражение. И оно показалось мне не совсем привычным. Я поднял связанные руки и потрогал волосы. Их достаточно большое количество. Что-то совсем непонятное происходит. У меня уже лет десять, как была причёска «мяч в траве».
— Теперь ты мне скажешь, что ты успел снять на камеру и куда дел плёнку, — приставил нож к моему горлу Радван.
Лезвие впилось в кожу. Я почувствовал, как на руку капнула кровь.
— Я ничего не знаю.
Радван снова злобно оскалился и вытащил из кармана небольшое удостоверение. На фотографии был парень двадцати пяти лет, очень похожий на меня. Только моложе. Дата выдачи аккредитации — 2 мая 1984 года.