Можно привести пример того, как немцы проводили свои кампании по дезинформации, используя визиты экспертов, которые у себя дома распространяли сказки о мощи и неуязвимости Германии. Основной целью этого было устрашение. В августе 1938 года, когда чехословацкий кризис еще только подогревался Гитлером, Герман Геринг пригласил руководителей французских ВВС с инспекционным визитом. Генерал Жозеф Вюллеме, начальник штаба авиации, дал согласие и взял с собой несколько человек. Его гид, генерал Мильх, показал Вюллеме большие и прекрасно оборудованные казармы люфтваффе. Он возил его в Берлин-Дебритц осматривать длинные ряды новых самолетов Me-109; рядом с истребителями стояли навытяжку рослые пилоты.
Вюллеме и его сотрудников провели по ультрасовременному заводу в Ораниенбурге Мильх, Удет и сам Хейнкель. Он увидел десятки средних бомбардировщиков на линии сборки, безупречные бомбоубежища, зарытые глубоко в землю, «в которых все было в полной готовности, включая даже десять заточенных карандашей на каждом столе». Они увидели, как Хе-111 работает на одном двигателе. Затем Удет пригласил Вюллеме в свой личный самолет осмотреть территорию завода сверху. Когда Удет снизил скорость самолета до минимальной (этот момент он заранее тщательно продумал с Мильхом и Хейнкелем), мимо со свистом на полной скорости пронесся Хе-100. Оба самолета приземлились, и немцы подвели ошеломленных французских визитеров к новенькому Хе-112U. Мильх объяснил, что этот самолет (один из трех построенных самолетов Хе-100) является самой последней моделью истребителя люфтваффе. «Скажите, Удет, — спросил Мильх, — сколько времени потребуется для начала серийного производства?». Удет ответил: «Вторая линия уже готова, а третья войдет в строй в течение двух недель». Хитрость удалась, французы были в шоке. Позже Вюллеме признался, что он потрясен тем, что увидел у люфтваффе, и мрачно предсказал, что «начнись война, как вы предполагаете, в конце сентября, то за две недели не останется ни одного французского самолета».
Французская делегация вернулась в Париж с пораженческим настроением и заявила, что люфтваффе непобедимы. Естественно, подобные заявления влияли на настроения и в соседних государствах.
Одновременно Германия целеустремленно и не без успеха влияла на мировое общественное мнение через американцев. В качестве информатора выступал полковник Чарльз А. Линдберг, который начиная с 1936 года посещал Германию по заданию американской военной разведки. Линдберг был назначен американским военным атташе специально для того, чтобы давать более «подробную и правдивую» информацию о люфтваффе. Со своей стороны, чины люфтваффе, от самого Геринга до Мильха и Удета, показали себя «радушными хозяевами». Настолько «радушными», что Линдберг стал пропагандировать в США все их фальшивые цифры о производстве, будущие планы, которые так и не были претворены в жизнь, насаждая мысль о том, что люфтваффе уже в 1936 году являются самыми мощными военно-воздушными силами в мире.
Во время своего второго визита в рейх, в октябре 1937 года, Линдберг сообщил, что люфтваффе имеет в своем распоряжении большой воздушный флот в количестве 10 тыс. самолетов (из которых 5 тыс. составляют действующие бомбардировщики) и выпускает от 500 до 800 машин в месяц (с объемом производства 20 тыс. машин в год). Он отметил, что эта статистика делает люфтваффе «сильнее, чем все военно-воздушные силы других европейских стран, вместе взятых».
Правда же заключалась в том, что в то время в люфтваффе насчитывалось 3315 самолетов (из которых 1246 оставляли бомбардировщики), и во время мюнхенского кризиса люфтваффе реально могли мобилизовать только 1230 самолетов первой линии (включая 600 бомбардировщиков и 400 истребителей). Выпуск самолетов составлял менее 300 машин в месяц.