– Родные планеты Амплитура, – невольно зашептала она. – Это же будет конец войны, ведь так?
– Тысяча с лишним лет войны окончатся, все, – вслух мечтал Страат-иен. – Генетически и умственно изуродованные подчиненные расы будут освобождены от владычества Амплитура. Произойдет великий пересмотр союзов и соглашений. Возможно, образуется истинная Галактическая цивилизация – не такая, вынужденная к союзу обстоятельствами и опасностью, как Узор. Одним словом, мир. Если и не спокойствие.
Странно, подумалось ей, слышать, как человек рассуждает о состоянии, ему неведомом.
– А также это будет означать, что ваши теории пройдут испытание практикой, – продолжил он, – и, вполне возможно, еще при вашей жизни. Если удастся застать врага врасплох, то моему виду не придется больше сражаться ни с Мазвеком, ни с Криголитом, ни с Ашреганом, ни с Амплитуром. Мы с массудами разоружимся под благодарности признательного нам Узора. И от моего народа будут ждать возвращения на Землю и возврата к довоенным делам. – Он сменил позу, сидя на полу. – Вот только не можем мы все вернуться на Землю. Нас теперь слишком много, мы в огромном количестве рассеяны по множеству миров, помимо тех, которые начали уже осваивать. Преумножение Человечества всячески поощрялось и поддерживалось Узором. Нас призывали плодить столько солдат, сколько необходимо, чтобы помочь Массуду схватке с подчиненными Амплитуру расами. И все эти мужчины и женщины будут искать, чем бы теперь заняться, а работу всем можно будет подыскать только в деловом партнерстве с Узором. Нас придется, наконец, принять в него, поскольку остаться за пределами Узора – безрадостная перспектива. «А разве не так?» – подумала она.
– Но вы не думаете, что так произойдет. Ваша гипотеза утверждает, что мы не способны к мирной жизни, что мы затеем войну со С’ваном или еще кем-нибудь.
– Как и все это время, я надеюсь, что окажусь не права, – успокаивающим тоном сказала она. – Новая война – между Человечеством и Узором никому не принесет выгоды.
– Мы бы выиграли такую войну, и вы это знаете, – тихо сказал он.
– Если бы на стороне Узора сражался Массуд, и со всей подразумевающейся материально-технической поддержкой? Я отнюдь не уверена. Уверена я только в неоправданном уроне, который последует. В такой конфронтации будет один победитель – опустошение. – Она уставилась на него голубыми глазами. – Просто восхитительно, с вашей стороны, что вы мне это поведали.
Он встал, слегка пригибаясь, чтобы не удариться о потолок.
– Я сделал это не импульсивно и не потому, что я такой хороший. Мне пришлось долго и трудно над этим размышлять. Но по опыту я знаю, как хорошо вы умеете хранить тайны. Ваша работа стала неотъемлемой частью моей жизни. И я подумал, что пришла пора дать вам что-нибудь взамен. Она изобразила замысловатый сидячий танец признательности, который восхитил Страат-иена, хотя он ничего и не понял.
– Тем не менее, может быть, со всем этим придется разбираться нашим потомкам. Нападение может не удаться, или сражение затянется на долгие годы.
Он кивнул.
– Вы правы. Но даже, если и так, открытие сократит войну. Амплитур бросит все силы на защиту своей родины, а это значит, что им придется оголить остальные театры военных действий. И падение Мазвека и других союзных рас ускорится.
Она проводила его до двери.
– Но тогда это может занять еще сотни лет.
В коридоре он склонился к ней.
– Были времена, когда такое могло быть правдой. Но прошли. Не забывайте: теперь мы участвуем в игре.
Она закрыла за ним дверь, зная, что он сказал правду, и так не желая этого. Его открытие о предстоящих военных намерениях Узора проливали совершенно новый свет на ее работу. Неспокойно было от того, что все это пока гипотеза, – не подтвержденная и не опровергнутая.
– А я-то думала, что между нами что-то особенное, Неван.
Он продолжал собираться, чувствуя спиной ее взгляд.
– Ты ведь могла запросить, чтобы меня послали с тобой, – упорно настаивала она, – в качестве помощника или… не знаю. Ты умный, тебе и придумывать. У тебя достаточно высокое звание, чтобы это как-то протащить. Он закрыл и запер чемодан.
– Бесполезно, Наоми. Твой рейтинг не позволяет тебе. Все было бы шито белыми нитками. Кто-нибудь заметил бы – и начались бы неприятности. Такие, что никаким рангом не прикроешь. – Он приложил палец к замку, настраивая его на специфические биотоки своего тела, и перешел к другому такому же чемодану.
Он мысленно улыбнулся, вспомнив о Лал. Она сочла бы его багаж неуместно практичным. Ее аналог был изыскан по форме и отделке, отражая традиции вейсского дизайна.
Наоми не отставала. Может быть, у нее и есть такое право, вяло подумал он, но ничем тут не поможешь.
– Ты что, так вот и собираешься уйти из моей жизни, делая вид, что между нами больше нет ничего? Я-то лучше знаю, Неван. Ты можешь обманывать меня, но себя ты не обманешь. – Голос у нее стал трескучий, как на поцарапанной пластинке.
Он упаковался. Внезапно оказалось, что нет смысла и дальше возиться с чемоданами. Пришлось обернуться.
– На Чемадии было очень одиноко и опасно. У меня была своя нужда, у тебя – своя. По-моему, мы неплохо друг другу подходили. Я очень не хотел бы терять с тобой связь, Наоми. Правда. – Он протянул руку и погладил ее по щеке. – Но просить, чтобы я нарушил порядки и правила ради того, чтобы ты могла отправиться со мной, этого я не могу. Наши с тобой обязанности не пересекаются, даже не смыкаются. И я не буду рисковать карьерой ради тебя, даже ради нас. Черт возьми, я и твоей карьерой рисковать не собираюсь. Если бы нас одновременно перевели на Землю или какую-нибудь другую удобную службу, это было бы другое дело. Но так не случилось. К несчастью, такова Служба. Поверь, мне это тоже очень нелегко. Это просто факт, с которым мы оба вынуждены будем смириться. И ты, и я.
С мокрыми от слез глазами она отстранилась от его руки.
– Куда тебя посылают?
– Я не могу сказать. Ты же знаешь.
Она кивнула, потом резко глянула на него, так что он даже заморгал.
– Могу спорить, что уж она-то точно отправится с тобой.
– Отправится? Кто? – От ее напора он опешил.
– Канарейка, с которой ты везде шляешься. Вейс проклятая.
Какое-то время он никак не мог поверить в достоверность происходящего. Когда ему это, наконец, удалось, он только рот открыл от изумления, уставившись на нее.
– Наоми, ты что, ревнуешь к чужачке? Ты не хочешь ли сказать, что историк Лал, вейс с Махмахара, и я поддерживаем какие-либо иные отношения, кроме профессиональных? – Он изумленно покачал головой. – Да какие еще отношения могут быть между нами?
Наоми не хуже его понимала, насколько безумно все это. Но это ее не остановило.
– Ты видишься с ней ежедневно. Вы с ней работаете, уединившись. Стоит ей потребовать – и ты рядом, только она тебе понадобится – и она тут как тут. Ты ей полностью доверяешь, ты мне сам рассказывал. – Она непокорно сложила руки на груди. – Я бы назвала это отношениями. Понимай, как знаешь.
– Я вовсе не доверяюсь ей.
– Нет? У вас общие тайны. Я это знаю, потому что, когда я спросила о вполне определенных вещах, о которых вы шептались, ты отказался мне о них рассказывать.
– Это часть моей работы. Дело – и только дело. – Она начала его раздражать.
– Ой ли? Ходят всякие байки и сплетни. Я всегда считала все это пустыми шуточками, но, пробыв на войне достаточно долго, можно всякого насмотреться и призадуматься.
– Наоми, – жестко сказал он, – ты слишком многое позволяешь своей фантазии от огорчения.
– Да? Хотелось бы в это верить. Только почему ты тогда убегаешь?
Он глубоко вздохнул.
– Никуда я не убегаю. Ты прекрасно знаешь, что меня переводят. Это все просто твоя дурацкая…
– Что? – перебила она. – Романтичность? Может быть. Разве тебе твоя вейс не говорила, что мы понятия не имеем об истинной романтике? О настоящей красоте? Что наша концепция романтики – всего лишь жалкая производная нашей противоречивой природы? Может быть, они и правы. – Она слабо пожала плечами. – Мне бы, конечно, хотелось их опровергнуть – прямо здесь и сейчас. Только, я полагаю, у меня не получится, так ведь?