Нам ничего не сообщают – не считают нужным. Я хватаюсь за прутья телеги и обращаюсь к солдату:
— Мы скоро приедем?
— Мне не положено с тобой разговаривать – и отворачивается.
— Но ты уже со мной разговариваешь – мои слова выходят сбивчиво, я очень волнуюсь — Мы все хотим в туалет, нам нужно выйти.
— Сейчас спрошу – кидает мне солдат и скачет куда-то вперёд.
Возвратившись через несколько минут, и он говорит безэмоциональным голосом:
— Останавливаемся на привал покормить лошадей, там вы сможете сделать свои дела. Но не думаете, что можете сбежать. Иначе вас жестоко накажут.Мне становится не по себе. О каком наказании идёт речь?
Наш конвой понемногу замедляет ход и останавливается. Я хочу рассказать о плане побега своей подруге. Но не успеваю этого сделать. Подходит солдат и, отворяя дверь, показывает на выход. Нам ничего не остается, как подчиниться. Но сдаваться я не собираюсь. С этими мыслями я выпрыгиваю наружу. Наконец-то хотя бы какая-то свобода. Разминаю свое затёкшее тело и нас сразу же толкают в сторону кустов.
— Справляйте нужду тут, чтобы я видел – самодовольно говорит этот ублюдок.
— Ещё чего! – парирую я – такое дело требует уединения.
Я сама испытываю страх за то, что спорю с этим человеком.
— Или так, или никак – отчеканивает тот.
Мы подходим ближе к кустам и я подмигиваю подруге. Хоть бы она поняла мои намёки. Я специально иду поближе к густым зарослям и присаживаюсь, имитируя исправления нужды. Жду, когда наш охранник отвлечется и замечаю, что он отворачивается. Я, не привлекая внимание, вхожу в заросли. Хоть бы ветка не треснула подо мной. Чувствую, как холодный пот начинает стекать по моей спине. О, боги, у меня получается. Я быстро прячусь в заросли и бегу куда глаза глядят.
Адреналин дает свое и я бегу, как никогда раньше. Ветки царапают моё лицо и руки, но я стараюсь не замечать этого. Впереди небольшой обрыв и я начинаю кубарем катится вниз. Поднимаюсь и замечаю отверстие в корнях деревьев. Это то, что сейчас нужно мне, останется только присыпать себя сухими листьями и переждать. Подтягивая ноги, я чувствую что-то не так. Моя лодыжка странно пульсирует. Неужели я вывихнула ногу при падении. Этого только не хватало.
Мне осталось совсем немного просунуться в корни деревьев, но чья-то мощная рука хватает меня за волосы и больно тянет обратно:
— Ах ты, дрянь! Сейчас ты у меня получишь – и переворачивая меня на спину, больно бьёт меня по лицу.
Я хватаю за свою щеку, хочу отползти но не могу, он крепко сжал меня в тиски. К нам на шум подбегают несколько мужчин:
— Довольна с неё! – Говорит один из них – она нужна нам живой, или ты забыл, Асан!
— Эта девка непослушная и её нужно наказать, чтобы другим не было повадно.
— Мы её накажем другим способом, отпусти девчонку. Иначе оплаты нам не видать.
Асан поразмышляв пару секунд всё-таки отходит от меня и прибывший конвой хватает меня под руки. Вот несчастье, как же болит правая нога, да и всё тело. Я кое-как прыгаю на одной ноге. Надеюсь, боль поутихнет хоть чуточку. Мы идём обратно, моя идея побега с треском провалилась. Какая же я дура!
Мы приходим обратно и все собираются по коням. Кто-то дает приказ, что мы должны двинуться в путь. Должны до захода солнца куда-то прибыть. Я не до конца разбираю слов, мне уже всё равно. И уже было плетусь к повозке, но меня останавливает Асан:
— Ты в телеге больше не поедешь, раз ты такая непоседливая.
— Что это значит – недоумённо смотрю на него — вы меня отпускаете?
— Пойдёшь пешком – и вытаскивает кандалы.
Этого только не хватало. Куда мне идти с моей больной ногой. Но никого это, видимо, не волнует. Мужчина берет грубо моё запястье и пристегивает их кандалами к телеге. Люди в повозке с сожалением смотрят на меня, а мне и самой хочется плакать. Да и небо како-то хмурое стало, подстать моему настроению. Мы снова двигаемся в путь, только я уже не едут, а иду, оставляя позади неудачи этого дня.