Глава шестая
Феерично! Тайфун! Цунами! Да, идите вы все прямиком на… Зигмунда Фрейда — раскрепощенные, сексуально-революционные, изучавшие «кому с утра» и прочие непотребства, равноправные и целеустремленные в борьбе за правое дело феминизма, перенявшие от мужчин самые худшие привычки, попутно умудрившись при этом растерять большую часть исконно женского начала.
Вихрь, омут нежности и ласки поглотил, захлестнул, накрыл меня с головой, и уже нельзя было разобрать: где верх, а где другая часть мира, и оставалось только надеяться, что спасительного дна удастся достичь раньше, чем разорвется сердце или закончится воздух. А там, оттолкнувшись ногами от спасительной тверди, мощно и сильно выгребать вперед и вверх: к свету, к солнцу, к жизни.
Но чем глубже я погружался, тем отчетливее понимал, что страсть Листицы бесконечна. И только когда казалось, что умру прямо сейчас, изумрудная бездна, застонав и жалобно всхлипнув, разомкнула объятия, позволив мне отчаянным усилием выскользнуть на поверхность…
А в следующее мгновение я оказался стоящим на знакомом островке, приобретенном во сне в личное пользование, возле жарко горящего костра. Совершенно голый и, почему-то, мокрый. И, по-видимому, именно для того, чтоб уберечь меня от конфуза, весь прочий мир занавесился плотными клубами молочно-белого тумана… Неприятного, надо заметить, тумана. Глядящего в спину с прищуром снайпера высматривающего цель сквозь окуляр прицела. Будь я даже в полном доспехе и то, без особой надобности, не стал бы эту молочную взвесь соваться. Мало ли какая пакость там притаилась, оценивающая меня не как личность, а — блюдо или помеху?
И одновременно с этой мыслью, откуда-то пришло понимание, что ни одна тварь не сможет выйти к костру, ступить на песок, принесенный сюда из моего мира. Потому как здесь каждая песчинка для всех без исключения порождений Хаоса и Инферно смертоноснее укуса гюрзы. Так что если кто завернет на огонек — значит, свой в доску. Можно даже пароль не спрашивать…
Я нагнулся и со щемящей нежностью зачерпнул полную горсть песка, теплого, негромко шелестящего о чем-то своем. Вот только спрятать мне его было некуда, не кенгуру и не коала, чай… Ладно, так подержу, в кулаке. Своя ноша не тянет…
Огляделся внимательнее, но с прежним результатом. Глухая стена, вернее — купол, враждебных клубов водяной взвеси… или дыма и отвоеванный у нее костром, пятачок диаметром в полторы дюжины шагов. Все.
Ах, да, чуть не забыл: рядом с костром, с растерянным выражением на морде лица, хлопает глазами одна единица представителя рода гомо сапиенс, или — если быть скромнее — хомо эректус. То бишь — я. Совершенно не представляя себе: как сюда попал и куды теперь бечь? А кто бы себя иначе чувствовал, если еще минуту тому, он ммм… активно отдыхал с ласковой вдовушкой, кстати — тоже не из его родного мира, а теперь, оказался вообще незнамо где? Перебор, однако… Даже для индивидуума с очень устойчивой психикой, способного с первого раза пройти все тесты на профпригодность в отряд МОН.
Интересно, если лечь плашмя, то в щель, остающуюся между «нашим» песком и «их» туманом, можно что-то углядеть или нет?
Костер, словно пытаясь подсказать ответ, вдруг чуточку угас, а потом выстрелил вверх целый сноп искр. Любуясь игрою пламени, я вспомнил прежний сон и своих покойных товарищей, покидавших остров, уходя в огонь. Занятно…
В акциях самосожжения мне еще не доводилось принимать участия. Если честно, страх сгореть заживо, с детства был моей тайной фобией. И даже теперь, когда пришло понимание, что на самом деле это не так ужасно, как выглядит со стороны — а в реальности существует множество способов уйти в края вечной охоты гораздо более мучительным способом — стереотип спецэффектов прочно въелся в подсознание.
Но, как не крути, других вариантов все равно не было. Альтернатива — отбросить коньки от жажды и голода. Чуть помешкав, я осторожно сунул руку в огонь и… едва не вскрикнул от радости — костер не возражал против моего вторжения и не пытался укусить. Напротив, от него веяло ласковым теплом хорошо протопленной бани. И тогда, я без раздумий, как в открытый люк, шагнул в пламя, с радостным гудением распахнувшее объятия …