Входную дверь вот, кстати, тоже добрые люди сменили. Раньше она более изящная была. Дубовая, резная… А сейчас простое полотно, сметанное на живую нитку из кое-как подогнанных досок. Сосновых. Даже без замка. Сюрприз, однако. Похоже, отдых обещает стать насыщенным и интересным!..
Но, поскольку дверь все-таки не просто украли, а заменили, — будем надеяться, что и дом внутри не разорили окончательно.
Зря надеялся. Дощатый пол был уничтожен, как класс или вид. До единой дощечки и лаги. Причем, воры не только унесли материал, но и тщательно убрали за собой. Наверно, заметали следы. Свет я даже не пытался включать, здешние сборщики налогов от РЭС за пользование электроэнергией, давно уж обрезали провода. При этом, совершенно не вникая в ситуацию, что в нежилом доме счетчику, обычно, не свойственно крутиться. Радетели, блин… Лучше б радиоточку сняли. «Колхозника» никто не слушает с момента окончательного исхода в мир иной коллективных хозяйств. А столбы с проводами до сих пор по всей деревне торчат и направление на райцентр указывают.
Огарок свечи нашелся на привычном месте, за печкой, у вьюшки. Ну, а солдат без спичек, что петух без яичек…
Крохотный огонек старательно попытался раздвинуть тьму по углам комнаты.
Ага, мебель, непрошеные дизайнеры, тоже сменили…
Вместо лакированного шкафа, мягкого дивана, уютного кресла, тахты, раздвижного обеденного стола и десятка разных стульев, завезенных сюда по мере обновления городских апартаментов, в комнате ближе к печке, стояла неширокая, напоминающая нары гауптвахты, лежанка. У двери — вместительный, с окованными углами, сундук. Стол тоже больше походил на сооружение, возводимое во дворах, для совместного забивания «козла». А стулья, хоть и старенькие, но еще крепкие и не облезлые (раньше мебель делали на века, а не в дань мгновенной моде) сменили две скамейки. Одна — чуть длиннее, наподобие садовой или кладбищенской, со спинкой — примостилась под стенкой между окон. А вторая — на три посадочных места, и без ограждения, была придвинута к столу. Завершали гарнитур навесные полки, на которых сиротливо ютилась пара глиняных мисок и больших, как пивные бокалы, кружек. В общем и целом — хата-музей. Реконструкция быта отдельно взятого и очень средневекового крестьянства.
С ума сбеситься. Или я что-то пропустил, а родители не сочли нужным поставить меня в известность?
Это открытие следовало перекурить.
Сев прямо на пороге, лицом на улицу, с сигаретой в руке, я призадумался.
Собственно, ничего страшного не случилось. Возможно, даже к лучшему. В нежилом и неотапливаемом доме, за столько лет, без пригляда, и обивка на мебели сгнила бы от сырости, и мыши все дерево на труху источили, заполнив дом гораздо менее привлекательными отходами жизнедеятельности. А так — пустовато, зато сухо, чисто. Я бы даже сказал, прибрано.
И вообще — вещи тлен, память важнее. А ее никакими перестановками не вытравить. К тому же, в быту я непривередлив, да и куковать мне здесь всего ничего. Только переждать пока предки с югов воротятся. Днем — рыбалка, грибы и прочий моцион, положенный на заслуженном отдыхе, а короткую летнюю ночь можно и на нарах перекантоваться. Тьфу-тьфу-тьфу чтоб не накликать. Одолжу у соседей пару охапок соломы. Лучше чем в «Астории» устроюсь. И вообще — надо завтра по селу пройтись. Я же здесь вырос. Может, и не придется по поводу питания и ночлега беспокоиться. Как там у Винни-Пуха? «Кто ходит в гости по утрам…»
Позже, может, и в самом деле к господину с исконно русским позывным «Фрэвардин», в гости наведаюсь? Если они и в самом деле где-то неподалеку лагерь разбили. При условии, что их компания мне все же не померещились. Если честно, не хотелось бы… особенно, вспоминая ТТХ некоего улыбчивого, белокурого и курносенького изделия. А с другой стороны — откуда глюки? Кроме пива и пепси я ничего не принимал… Даже пачка анальгина, заботливо сунутая медсестричкой в карман на дорогу, до сих пор нетронутая лежит.
Тьфу, нашел, чем мозги забивать. Ночь-то, какая. Тихая, славная…
Я поднял глаза к звездам и обмер. Потом внимательно посмотрел на пачку папирос, понюхал дымок. Да, нет — все нормально. Но окурок на всякий случай выбросил. Ясен пень, никто понарошку наркоту мне в табак подмешивать не станет — слишком дорогое удовольствие для шутки, но как тогда объяснить, творящееся не только на земле, но и на небесах безобразие?