— Защитник деревне нужен... — вздохнул староста. — В наши Выселки сборщик налогов и то, порой, завернуть забывает. Чего уж обижаться, если императорских легионеров на помощь не дозваться. Раньше я сам справлялся. Зря, что ли десять лет под орлом вышагивал, да нелюдей по лесам и оврагам гонял? Всю войну почти без единой царапины. А с медведем, вишь, оплошал, поскользнулся неловко… Вот и некому теперь людей от напасти защитить.
— И много напасти-то? — поинтересовался я для порядка и получения полезной информации.
— Не без этого, Влад… — погрустнел староста. — Не без этого. Одноглазую пещеру помнишь?
Странности продолжались. Несмотря на то, что слишком многое вокруг изменилось, или выглядело иначе, часть вещей оставались прежними, знакомыми. Во всяком случае, Одноглазую пещеру я знал прекрасно. Еще пацаненком излазил ее с приятелями вдоль и поперек. Или это эффект перевода с языка непонятного на подсознательно опознаваемый текст сказывается? Но подтвердить не отказался. Для продолжения разговора.
— Помню…
— Вот дурная голова, — непринужденно хлопнул себя по лбу староста. — Нашел, о чем спрашивать... Вы же с Вигом тогда едва выскользнуть успели из-под завала… Твердила потом, как узнал, за обоими с вожжами по всей деревне гонялся.
А вот этого случая, в моем бесшабашном и хулиганистом отрочестве, не было. Дедушка дружка моего Василия, погрозил нам клюкой издали, но не более. Нестыковка… Еще одна из многих.
— Завелось там что-то худое, Влад, — продолжил тем временем Ярополк, даже не посмеявшись воспоминаниям. — Пока овец да телят оно из стада таскало, терпели. Но, в прошлое воскресенье, сразу две бабы пропали. Пошли за грибами и сгинули. Следы мы нашли. Кровь, клочья одежды, а вокруг все звериными лапами истоптано. На волчьи похоже. Вот только волков таки здоровенных не бывает. А эта зверюга, придись им схлестнуться — в одиночку медведя завалит. И вообще, что-то не так, там… Сам знаешь, легионеры, ходившие «под орлами» враждебную магию печенкой чувствуют. Но не она это, не она — уж поверь… Донесение в городскую управу я, как положено, с голубем отправил, да только сомневаюсь, что из-за двух крестьянок сотник хотя бы за ухом почешется. А людишкам — страшно. Надо что-то делать. Страда на носу… Дадим зерну высыпаться — зимою с голода опухнем. А оставим себе, не заплатим оброк…
Староста мрачно вздохнул.
— Опять же — детишки. И скотину летом в хлеву держать — разорение одно. Очень обществу Защитник нужен. До зарезу. Подумай, Владислав Твердилыч. Денег мы много не положим, нету... Но зато общество тебя на прокорм возьмет. Ни в чем нужды иметь не будешь. И бабенку какую-нибудь бойкую да ладную, покуда сам определишься, хозяйство вести выделим. Целых семь вдовых женок в деревне проживает, одна другой моложе. Листица, к примеру, и вовсе бездетной осталась. Даже пожить-то с мужем не успела. В ту же седмицу, после свадьбы, утоп Гирь, — под лед провалился. И не девка, и не баба… Сам бы к ней под бочок подкатился, да только староват я уже для утех постельных. И Потапыч изрядно мне это дело подпортил. Трудно теперь одну часть тела к другой припасовывать, хе-хе… Разве что, подыскать себе такую же кралю, только в другой бок согнутую… Ну, что, уговорил я тебя, или нет? — сменил тон с шутейного на серьезный.
— Заманчиво. Можно подумать… — отметать сходу не совсем понятное предложение старосты я не стал. Надо сперва с пространственно-временными вопросами разобраться, а после принимать адекватные решения. — Но, не сейчас… Устал я с дороги, дядька Ярополк. Совсем голова не варит… С тобой разговариваю, а сам одним глазом с дремотой сражаюсь.
— И то правда, — староста взглянул на небо. — Луна уже вона где, да и Месяц вокруг ее титьки который круг нарезает. Отдыхай, Влад Твердилыч. Завтра наведаюсь… Есть у нас в округе и окромя дивной зверюги чем опытному воину заняться. Ну да то, длинная история. И до полуночи всего не перескажешь. Такие беседы лучше за кувшином вина или пива вести, да под дичь хорошенько прожаренную. Верно, кумекаю?
— Еще бы… — согласился я, непроизвольно глотая слюну. Ведь с утра ничего внятного не ел. Да и в поезде привередничал, осторожничал с покупной провизией, больше на пиво да сушки налегал. Думал дома разговеться, а оно — вон как получилось. Но начинать новую жизнь с попрошайничества тоже не хотелось. В прошлой жизни обязательно не преминул бы тонко намекнуть на толстые обстоятельства, а сейчас — стушевался чего-то. Ничего, не впервой с пустым животом ложиться. Зато, как бабушка любила приговаривать: «Хоть и лег не сытый, так и встал не битый».