Выбравшись на берег, мы кое-как отряхнулись и, поддерживая друг дружку, побрели на восток. Хохоча и горланя при этом что-то бравурно-походное и не совсем пристойное. Я бы даже сказал: совершенно непристойное. Кстати, вопреки расхожему мнению: «мол, куда бы ты не шел — это всегда в гору и против ветра, а солнце слепит глаза», — двигались мы едва холмистой равниной, ветра не было вообще, а клонящееся к закату светило, опять вопреки поговорке, грело в затылок.
— Не перестарались? — Родя ни к кому конкретно не обращался, но отвечать взялся Свист.
— В сам раз, боец… Ты их просто не знаешь так хорошо, как мы с командиром. Мы же для гоблинов, быдло. Хоть и разумное. А значит — и вести себя должны соответственно. Как скоты… Кстати, чтоб ты знал, зеленые никогда меньше двух суток кряду не гуляют. Поэтому и от нас ожидают того же. Верно, командир?
— Верно. Тем более, повод какой важный… Шутка ли — человеки в поединке гхнола победили… Так что все натурально, — ответил я полушепотом, а потом заорал во все горло. — Эх, во поле береза стояла! Во поле кудрявая стояла! А мне милка обещала, обещала, а до свадьбы так ни разу и не дала…
Родя хмыкнул, быстро зыркнул по сторонам и спросил:
— А не зря мы всю эту канитель затеяли? Может и не следит никто? И не видит, как мы тут скоморошничаем, будто нанятые…
М-да, линейный боец тяжелой пехоты, это не рейнджер. Не те навыки… Ему бы, сомкнув щиты и выставив копье или гладиус, шагать в ногу с боевыми товарищами. Чувствуя их локоть и плечо. И зная, что щит соседа в строю прикрывает бок так же надежно, как собственный.
— Не боись, Род, — Свист явно метил на место моего пресс-секретаря или зама по работе с личным составом. Надо пресечь, пока он в pr-менеджеры не выбился и избирательной компанией не увлекся. Потом ведь за уши не оттащишь, как во вкус войдет… — Я уже пятерых зелененьких насчитал… Извини, командир, — посмотрел на меня виновато «рысь». — Зазевался — шестерых.
Вот это сюрприз. Не зря говорят, помолчи — за умного сойдешь. Я, к примеру, за все время только двоих соглядатаев заприметить смог. Да и то — второго почти случайно и все еще пребывал в раздумье: а не померещилось ли мне?.. Потому как со сто процентной уверенностью мог утверждать лишь то, что камыши против ветра не клонятся… А уж что там ими шебаршит, поди угадай.
— Да не вертись ты, — шикнул на товарища Свист. — Всю затею испортишь. Знал бы, что ты такой пуганый, смолчал бы.
— И ничего я не пугливый, — проворчал в ответ Род. — Не ожидал просто. И что теперь делать будем, господин десятник?
— Вон до той лощинки дойдем и свалимся в нее… Мы же пьяные, не забывайте об этом… — и в подтверждение сказанному завопил во всю мощь глотки. — Эх, братцы! Хорошо-то как! Там где клен шумел, над речной волной…
— А если гоблины нападут? Вы же нам даже оружия с собой взять не разрешили? Что тогда? — не успокоился Род.
— Потому и велел… Чтобы наверняка напали. Кумекаешь?
— Нет.
Мои хитрости для копейщика были ровно китайская грамота. Значит, надо объяснить. Солдат должен понимать свой маневр.
— Свист, пой громче… Пока я «прямолинейному» объяснять стану.
— Как два лебедя лебе-едушку провожали!.. — старательно затянул местный фольклор рейнджер.
— Понимаешь, Родя, гоблины ведь не зря ко мне такую компанию наблюдать приставили. Значит, интересуются: чем я заниматься стану? Не помешает ли это их планам? Вот ты, что на месте вождя Лупоглазых стал бы делать?
— Я!.. Вместо вождя?!
Так, парень, с тобой вся ясно. Служи честно, воин. Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона.
— Это шутка такая… Не бери в голову, Род. Потом поймешь. Все бойцы, приготовились. Сейчас будем дружно падать.
— Как?
— Примерно так… — я развернулся спиной к небольшому овражку и ухватил обоих парней за грудки. — Кто сказал на дядьку рашпиль? На шнурки порву! — а потом пятясь, потащил их за собой. Шаг, другой — земля ушла из-под ног, и мы втроем громко матерясь (я понарошку, а кое-кто и всерьез), покатились под откос.