Развратника, преступившего обычай, сначала обстоятельно учили всем миром, а после — изгоняли из общества. Грязному извращенцу или подлецу не было места среди нормальных людей. А все, что природой назначено, не возбранялось. Лишь бы талия до сроку не располнела.
— Зовут-то тебя как, милая хозяюшка? Что-то не припоминаю такой красавицы? — проявил законное любопытство, заодно и подлизываясь немного.
— Как родители нарекли Листицой при рождении, так люди второй десяток и кличут. А вы-то, Владислав Твердилыч, меня, небось, еще с голыми коленками да короткими косичками видели. Как тут упомнить?
Вот это да! Я даже восхитился. В одну фразу, произнесенную непринужденной скороговоркой, Листица ухитрилась вложить всю, самую важную для первого знакомства, информацию. Значит, молодая вдовушка не только собой пригожа, но и умна. И чтоб окончательно расставить все точки над «ё», я спросил со всей грацией, присущей асфальтовому катку и... большинству мужчин.
— Поди, тяжело одной?
— Знамо, не мед… — замерла на мгновение та, видимо, не ожидала такой прямоты. — Даже в ярмо и то пару волов запрягают.
— Что ж никто к такой красавице не посватался второй раз? Аль вконец ослепли мужики да парни? — попытался я хоть немного сгладить неловкость с все тем же деликатностью. По принципу — пожар тушат пожаром.
Но Листица не обиделась. Вздохнула только с укоризной…
— А где им взяться-то, парням этим, Владислав Твердилыч? Будто не знаете, что в каждом селении на дюжину юбок одни штаны. Да и те шнуром подпоясаны. Это правда, в последние годы бабы больше ребят нежели девок рожать стали, но пока те женихи подрастут, я ужо на печеное яблоко похожа стану. Никто и не глянет... Многие девушки не выдерживают одиночества и уходят в лес к эльфам да гоблинам, или в горы к гномам, а некоторые, слышала, — и вовсе в пещеры к троллям. Но по мне — лучше бобылкой век скоротать, чем ложиться с нелюдью, наших же мужиков истребившей, и полукровок с ними плодить. Сказывают, будто Император своей властью разрешил многоженство? Верно? — и не дожидаясь ответа, продолжила. — Ну, это токмо для городских вертихвосток приемлемо. А мы не приучены дедовские обычаи менять, и под каждую напасть их заново перекраивать.
Воистину, женщину допрашивать нет надобности, — дай ей выговориться, и она сама все расскажет. И то, что знает доподлинно, и то — о чем другие кумушки судачат доложит. Ты только слушай, да на ус мотай.
В общем, судя из полученной информации: дело ясное, что дело темное!.. А посему — берем в чистые руки холодную голову и начинаем поверять гармонию геометрией. Неэвклидовой… Тем более что повторение — мать учения.
Итак, что мы имеем на повестке дня?
Неведомым способом, но это не принципиально на данном жизненном отрезке, я перенесся в другое время. По всем отмеченным мною параметрам, сильно напоминающий условное средневековье. Во всяком случае, примерно таким я его себе представляю, исходя из литературы и кино. Это — раз.
Дальше… Учитывая видоизменения, коснувшиеся небесного тела, в моем прошлом именуемого Луной, и непринужденного упоминания Листицой эльфов, гномов и прочих нелюдей, я еще умудрился и сам мир сменить. Это — два. Теперь уже точно и сомнению не подлежит.
Осмысление третей, четвертой и прочих цифирей в моем пухлом вопроснике, пока отложим.
Странно? Да. Страшно? Нет!.. Я бы сказал: прикольно… Можно сказать: пожаловал прямо с корабля на бал. Вот только прежде чем начать веселиться, стоит разузнать: в чью он честь? Кто оплачивает банкет? И как бы мне оказаться среди почетных гостей, а не в личине потешного скомороха? Шута горохового — проще говоря, или лоха ушастого.
— Прошу к столу, Владислав Твердилыч, — напомнила о себе прикомандированная к моей персоне юная хозяюшка. — Кушайте, пока горячее. Оно ж, как остынет, совсем не тот вкус что с пылу, с жару…
Логично. Хотя, знала бы ты красавица, какие изыски порою приходилось употреблять внутрь организма, для поддержания его боеспособности. Нет, лучше и ей не знать, да и мне, садясь за стол, не вспоминать о вещах, прямо скажем — малоаппетитных.