За спиной паренька отдыхал в ножнах верный Кладенец, он тоже спал после тяжких битв, но был готов по первой надобности выскочить, шелестя отточенной сталью, и стать на защиту всего, во что верил молодой витязь. В этой спокойной готовности было спасение самооправдания, но не этого искал Микулка, а верного решения, может быть даже подсказки. Но души бывших владельцев старинного меча безмолвно затаились в булате, хотя раньше их таинственный Голос не раз выручал, когда у самого не хватало опыта и умения. Теперь он звучал редко, заставляя и позволяя принимать решения самому, но именно сейчас мудрый совет был нужен как никогда.
– Да ладно вам дуться друг на друга! – с набитым ртом пробурчал Ратибор. – Заняться что ли нечем? Вон сколько еды!
Витим махнул рукой и снова налег на добытый в Суроже мед, а Микулка отбросил сомнения понимая, что не себя боится лишить заслуженного счастья, а молодую жену, которая не меньше его выстрадала право пожить спокойно. Мало ли она сделала, мало ли пережила, чтоб быть рядом с ним? Как же можно теперь бросить ее, отправившись в невесть какие дали? Или таскать ее за собой по пыльным дорогам заросшей дремучими лесами Руси, подвергая опасностям дальних странствий. Да и зачем? Когда Громовник, посланник Зла, выступил против целого света, никто из Дружины не дрогнул, никто не подумал о себе. Надо было остановить Зло и они сделали это, хотя каждый мог не вылезать из сытого Киева. Теперь же Громовник мертв, рыб собой на дне морском кормит, а Зло снова отброшено далеко за студеное море. Можно и дух перевесть. Если враги побеждены, зачем отыскивать новых? В этом ли человечье счастье?
– Все же я остаюсь… – уверенно молвил Микулка и взгляд его полыхнул отсветом пламени. – Хочу побыть с Дивой. Люба она мне! Не хочу променять ее и на все радости мира.
– Это верно. – серьезно кивнул Сершхан. – Самое верное решение всегда то, которое исходит от сердца.
– И то, – перебирая струны вставил Волк, – Которое самое доброе. Стоит, наверно, сложить песню о витязе, оставившем воинский путь ради своей любимой. Ладная выйдет песня.
– И что толку с такой? – сморщился Витим. – Песня должна призывать к чему-то, а от этой только слезы у девок в три ручья. Хотя может от сырости грибов станет больше – какой никакой все же толк. Спел бы лучше о том, что сколько врагов ни бей, а меньше их не становится, что Зло только силушкой одолеть можно, а не вздохами и ахами, и не крестьянской сохой. Вот то будет песня…
Волк пропустил это бурчанье мимо ушей, привык за долгое время к привычкам воеводы. Но разговор не клеился, каждый думал о своем, глядя в багряные отсветы раскаленных углей, все понимали, что попрощавшись с Микулкой, попрощаются с частью себя.
Поутру четверо витязей снарядили коней и провели их по залитой росой тропе к Велик-Камню, оттуда путь на запад, в ромейский Херсонес. Микулка пошел тоже, не в силах вымолвить слова прощания, но у Велик-Камня остановился, невыразимая грусть наворачивала на глаза горькие слезы.
– И куда вы теперь? – спросил он, чтоб только не молчать.
– Куда? – пожал плечами Витим. – Дел ведь по горло! Колдовской меч Громовника остался с ромеями, его нужно сыскать, пока бед не наделал. Это главное, потому как самое опасное. А там поглядим.
– Ну что ж… – склонил голову паренек. – Доброго вам пути!
Он повернулся и не оглядываясь зашагал вниз, лесная тропка услужливо стелилась почти до самой избушки, постепенно теряясь в густой траве, а в памяти надолго засел удаляющий стук копыт. Микулка пересек поляну с еще дымившимися остатками праздничного костра, остановился у самой избушки и вдруг взглянул на все совсем другими глазами. Мрачные мысли отступили точно так же, как затих далеко на западе конский топот, стало ясно, что все невзгоды и горести остались позади или хотя бы в стороне, а впереди только радость, добро и любовь. Он улыбнулся, распахнув дверь настежь и ароматы утреннего леса ворвались в дом вместе с солнечным светом.
Дива вздрогнула от скрипнувшей в сенях двери, но Микулка радостно взглянул на лежавшую под одеялом девушку, подошел, улыбнулся.
– Что с тобой, милая? – ласково спросил он, беря ее за руку.
– Я… Я боялась, что ты не вернешься! Для витязя всегда находится что-то важнее тихого счастья.
– Ну уж нет! – рассмеялся он. – Не для того я столько ждал этих дней, чтоб все бросить, едва достигнув желанного. Не уйду от тебя, не брошу… Ты мне люба больше солнышка ясного!
– И куда твои други отправились?
– Знамо куда – за Витимом… Кажется он решил все зло на свете извести за одну свою жизнь. Верный друг и славный вой, но порой мне кажется, что битва для него уже не достижение цели, а сама цель. Что-то в нем надломилось, а что и когда, мне не ведомо. Но однажды мы попали в нехорошую переделку из-за необдуманности его шагов. Еле выбрались…