— Я не вернусь к тому, что было раньше, — твердо добавил Равель.
Тсабрак издал беспомощный смешок.
— Мать Зирит никогда бы мне этого не простила…
— Простила бы она тебе наше убийство? — перебил Равель. — Потому что это твой единственный способ остановить нас.
Тсабрак фыркнул и покачал головой.
— У нас никогда не было этого разговора, — предложила Сарибель.
— Ты понятия не имеешь о силе, против которой идешь, о богине, память о которой длиннее, чем у Ивоннель и Квентл, когда они творили великую ересь.
— Верховной Матери Квентл, — поправил Равель, как будто поймал Тсабрака на серьезном нарушении требований Ллос.
Но волшебник снова усмехнулся.
— На сколько? Еще на один день? Еще на один час?
Равель хотел ответить, но не нашел, чем возразить.
— И ты, — многозначительно сказал Тсабрак Сарибель, снова фыркнув с отвращением. — Ты в очереди возглавить эту семью. Мать Зирит уже старая... древняя. Ты — ее драгоценное дитя, первая жрица, которой суждено править Домом Ксорларрин — и именно такими мы снова станем.
— Если я возглавлю дом Ксорларрин, или До'Урден, или какое бы имя они в следующий раз ни присвоили нашей семье, тогда знай, что дом Ксорларрин никогда не обретет благословения Ллос. Ее больше нет в моем сердце, архимаг Тсабрак. Я увидела правду.
— Правду?
— Я верю, что это так, да. Я видела ее и приняла. Видишь ли, для меня это не вопрос удобства, не так, как это кажется Матери Зирит или тебе. Это вопрос совести, принципа. Выбора и свободы. Я сделала свой выбор от всего сердца. Я не могу изменить это ни ради своей личной выгоды, ни даже ради благополучия Дома Ксорларрин, и я не могу скрыть это от Ллос. Я отвергаю ее, и чтобы остановить нас, ты должен убить нас. Все просто.
Тсабрак тяжело вздохнул и долгое время молча смотрел на этих двоих. Затем он покачал головой.
— Вы, дети, думаете о том, чтобы остаться в живых, как об «удобстве».
— Мы думаем так, как думаем, а не так, как хотела бы, чтобы мы думали Ллос.
Волшебник фыркнул.
— У нас никогда не было этого разговора, — снова намекнула Сарибель.
Верховный маг пристально посмотрел на них, словно пытаясь преподать какой-то последний урок, затем щелкнул пальцами и исчез.
И Сарибель, и Равель вздохнули с облегчением. Тсабраку не составило бы труда убить их обоих, если бы он того захотел, или даже просто поймать их в какую-нибудь магическую сеть и притащить обратно, прежде чем Мать Зирит раскроет их предательство.
— Сообщи своим друзьям, и побыстрее, и я сделаю то же самое, — сказала Сарибель несколькими ударами сердца позже. — Мы бежим прямо в нижние комнаты, собираем Дайнина До'Урдена и используем врата в более глубокие туннели.
Равель просто стоял там, качая головой и уставившись на то место, где только что был Тсабрак.
— Давай же, — умоляла его Сарибель.
— Я не понимаю, — ответил Равель.
— Не понимаешь чего?
— Тсабрак ненавидит Ллос или, по крайней мере, определенно не почитает и не любит ее. Ты слышала его.
— Это тебя удивляет? Как он сказал, для него это просто вопрос выживания. Едва ли он единственный из могущественных людей, кто верит в это. Даже Мать Зир... даже наша мать. Как ты думаешь, ее решение здесь от сердца или от разума?
— Но она... это она! — ответил Равель. — Как и ты. Власть здесь твоя, ты можешь взять и удержать ее. Тсабрак достиг предела всего, на что он когда-либо мог надеяться, и все же он остается ниже каждой матроны каждого дома, даже каждой верховной жрицы. Зачем ему оставаться в обществе, которое навсегда делает из него дроу низшего класса просто потому, что он мужчина?
— Его власть и роскошь проистекают из порядка матриархата, — объяснила Сарибель.
— Только до этого уровня.
— Этого уровня он, возможно, не достиг бы без структур, существующих в городе сейчас.
— Я не вижу в этом смысла.
— И все же, в некоторой степени, это почти универсально в обществах Фаэруна. Это присутствует во многих королевствах людей, и, конечно, в королевствах дворфов. Всегда есть какая-то причина, приводимая теми, кто находится у власти, для подтверждения своей позиции, и всегда есть много тех, кто использует эту причину ради собственного продвижения, каким бы ограниченным оно ни было в рамках порядка, установленного теми, кто находится у власти. Боюсь, таков порядок вещей, и если мы каким-то образом выберемся из этого живыми и выплывем, ты увидишь это, брат мой. Влиятельные люди используют все, что в их силах, чтобы устранить конкуренцию в каждом учреждении, которое они контролируют. Никогда не забывай об этом.