Два дня назад, когда я тащился по глубокому снегу, на меня внезапно снизошло озарение. Я сомневался, что какая-либо из мамаш могла быть более проницательной, чем я в тот момент. В течение нескольких дней я спрашивал себя, какого хрена я должен был быть таким вспыльчивым, а потом воспоминание из детства подсказало мне ответ.
— Ему всего пять лет, и он не любит картошку. Разве он не может съесть все остальное, что лежит у него на тарелке? — глаза Дины были опущены, а руки немного дрожали. Противостоять нашему отцу было нелегко.
— Держись подальше от этого. Магни большой мальчик, и ему не нужна защита сестры. — Наш отец продолжил есть, а когда снова поднял глаза, я все еще не притронулся к горе картошки передо мной. Хан и моя мать молчали и не поднимали глаз. Когда наш отец был в определенном настроении, лучше всего было молчать, иначе мы могли вызвать у него один из его взрывных приступов ярости.
— Ешь эту чертову еду, — повторил он.
Я взял картофелину и откусил кусочек, но эта чертова штука встала колом у меня во рту, и я не мог проглотить ее.
Дина предложила мне свою салфетку, когда мои щеки увеличились вдвое и меня чуть не вырвало.
С громким стуком локоть моего отца ударился о стол, когда он наклонился вперед, прищурив глаза и взмахнув ножом в воздухе.
— Ты что, только что выплюнул свою еду, мальчик?
— Я ненавижу картошку.
— Это очень плохо, потому что ты съешь все до единого, включая ту часть, которую выплюнешь.
— Маркус, — сказала моя мама умоляющим голосом.
— Не надо! — Он пристально посмотрел на нее. — Если ты думаешь, что поедание картофеля — это худшее, что с ним может случиться, ты ошибаешься. Магни вырастет воином и будет терпеть пытки и боль, как настоящий мужчина.
— Но он такой маленький, — вступилась за меня Дина.
— Ешь эту чертову картошку! — Рука моего отца метнулась к моей шее и заставила меня опустить голову к тарелке.
Это заставило меня покраснеть. Я сбил тарелку с обеденного стола и отодвинул стул, чтобы встать.
— Я не буду ее есть, — крикнул я и взмахнул рукой через стол, отправив свою тарелку, стакан, вилку и нож в стену.
— Магни, — закричала моя мама и потянулась ко мне.
Это только заставило меня закричать громче, растоптать картофелины, которые теперь лежали на полу, и поднять одну, чтобы бросить снова.
Низкий смех моего отца привлек мое внимание, и моя рука с картофелиной застыла в воздухе.
— Это мой мальчик. Вы когда-нибудь видели такой огонь и силу в пятилетнем ребенке?
Моя мама натянуто улыбнулась.
— Ты же не позволишь ни одному мужчине связываться с тобой, не так ли, Магни? — Мой отец все еще смеялся и использовал свой палец как крючок, чтобы подцепить меня. — Скоро взрослые мужчины будут бояться тебя, сын мой. — Его большая рука взъерошила мои волосы, и все снова расслабились. — Ты удачно выбрала ему имя, Эрика.
Моя мать улыбнулась.
— Да, он соответствует ему.
— Расскажите мне еще раз историю о моем имени. — Это была одна из моих любимых историй.
— Магни был сыном Тора и сильнейшим среди скандинавских богов, — сказал Хан ровным тоном и закатил глаза. — Мы говорили тебе миллион раз.
Я вздернул подбородок, заявляя:
— Я тоже собираюсь стать самым сильным.
Теперь даже моя сестра улыбалась.
— Я знаю, что ты сделаешь это, Магни.
Я плюхнулся на маленькую кровать в комнате, отгоняя воспоминания детства прочь. Неудивительно, что я стал таким темпераментным, ведь это было источником развлечения для моего отца. Проблема заключалась в том, что, хотя я и понимал это, я понятия не имел, как это изменить.
Закрыв глаза, я вместо этого направил свои мысли к одному из моих любимых воспоминаний, вызывая в памяти образы моей первой ночи с Лаурой.
— Я выбираю Магни Аврелия. — Слова Эйприл заставили мое тело напрячься. Я не мог ждать так долго, чтобы жениться не на той сестре.
Лаура повернула голову к своей близняшке, и ее глаза слегка сузились. Она не была в восторге от выбора Эйприл.