— Да, Магни.
— И ты будешь делать то, что я тебе скажу? — Я протолкнулся внутрь до основания своего члена и почувствовал, как он пульсирует внутри нее.
Лаура оперлась на локти, изогнувшись самым сексуальным образом, отчего ее попка приобрела идеальную форму.
— Да, Магни.
— Хорошая девочка, — пробормотал я и трахал свою идеальную жену до тех пор, пока не достиг оргазма, заставившего меня со стоном произнести ее имя.
Лежа на кровати в домике на Аляске, я свернулся калачиком, пытаясь унять боль в груди. Как получилось, что Лаура превратилась из такой послушной жены в постоянный вызов?
Даже хорошие воспоминания, такие как мой первый раз с Лаурой, лишали меня возможности дышать и наполняли сожалением. Я потерял ее и все остальное хорошее, что было в моей жизни.
Это было просто к лучшему, что никто не мог видеть, каким чертовски жалким я был, или какой мокрой была моя подушка по утрам от ночных рыданий. Я не плакал в течение дня, моя гордость не позволяла этого. Но то, что я застрял в этой гребаной хижине, имея слишком много времени на размышления, вынудило меня встретиться лицом к лицу со своими демонами, и я был измотан борьбой с ними.
Из-за своей вонючей гордости я обрек себя на жизнь в изоляции и одиночестве. Если бы я остался здесь, то закончил бы так же, как тот невменяемый владелец магазина, у которого не было бы ничего, кроме горечи и гнева, чтобы составить мне компанию.
Это глупо!
Страстное желание снова увидеть Лауру и ощутить волшебство близости с ней заставило меня встать.
«Уже слишком поздно, она тебя больше не любит. Лучше держаться подальше, чем позволять ей жалеть тебя».
Гордость заставила меня снова сесть и пнуть маленький столик передо мной. Я чертовски ненавидел эту хижину и ее дрянную мебель. Я хотел, чтобы у меня была комната с хорошей ванной комнатой и удобной кроватью.
«Даже если Лаура разведется с тобой, лучше вернуться, чем жить в этой дыре».
Я снова встал, откидывая назад свои непослушные волосы. В животе у меня урчало, требуя еды, и мысль о том, чтобы отправиться на охоту в снег, наводила тоску. Чего бы я только не отдал за душ, приличную еду или объятия Лауры.
Я хотел бы, чтобы я не был слишком чертовски горд, чтобы вернуться.
Если бы только гордость была физическим противником, с которым я мог бы сразиться. Распахнув дверь, я вышел на холод и закричал от отчаяния. Наклонившись вперед, я сжал кулаки и опустошил легкие в душераздирающем крике, от которого у меня чуть не посинела голова от недостатка кислорода.
Птицы снялись с деревьев и улетели. На секунду я пожалел, что у меня нет крыльев и я тоже не могу улететь.
— Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя! — Мои слова были направлены против моей гордости, и жуткий смех изнутри наполнил мою голову.
«Ты никуда не уйдешь. Ты скорее сгниешь здесь, чем признаешь, что был неправ, и мы оба это знаем».
— Я здесь не останусь.
Образы моего брата с Перл в качестве его соправительницы заставили меня застонать, а голос внутри снова рассмеялся.
«Ты будешь маленьким мальчиком на побегушках у Перл, если вернешься».
Я никогда в жизни не сражался с более сильным противником и не чувствовал себя таким побежденным. Моя гордость была садистом, которая насмехалась надо мной своей властью, давя на каждую больную рану.
В свою очередь, я сосредоточился на Лауре, Миле и еще нескольких людях, которых я любил. Я никогда больше не увижу их, пока останусь здесь. Упав на колени, мой крик боли превратился в рыдание, сопровождаемое соплями и слезами.
Гордость насмехалась надо мной: «Настоящие мужчины не плачут, Магни».
— Заткнись на хрен, — прошипел я. Из-за той сильной боли, которую я испытывал, я почти ожидал, что снег вокруг меня окрасится кровью, но гордость не оставила никаких следов на белом снегу. Со злым смехом она прошептала в ответ: «Лаура выбрала Родину — тебя ей недостаточно».
— Я ненавижу тебя, — повторил я.
«Я просто защищаю тебя, мой друг».
— Нет.
«Оставайся здесь, где никто больше не сможет причинить тебе боль».
Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы отодвинуться назад и игнорировать все наихудшие сценарии, прокручивающиеся в моей голове. Втянув воздух в качестве топлива, я поднялся с земли.
— Я возвращаюсь, — заявил я.
«Не будь глупцом. Над тобой будут смеяться».
Стряхивая снег со штанов, я пробормотал: