— Сколько ей было лет?
— Примерно твоего возраста.
— Десять?
— Почти. Я думаю, в то время ей было еще девять лет. Я никогда раньше не разговаривал с девочкой, и однажды, когда я учил Хана некоторым боевым приемам, она появилась из ниоткуда. — Воспоминания заставили мои губы приподняться. — Я пришел в ужас, увидев девочку, разгуливающую без защиты, и спросил ее, где ее отец. Оказалось, что ее родители пили чай с моими родителями в другой части Серого особняка. Она заблудилась, когда искала ванную.
— Тогда что ты сделал?
— Я, конечно, отвел ее обратно, и прежде чем мы вошли в дверь, она потянула меня за руку, чтобы остановить, а потом спросила, женюсь ли я на ней, когда она станет старше.
— Сколько тебе было лет?
— Достаточно взрослый, чтобы понимать, что она говорила несерьезно.
— Так сколько же?
Я улыбнулся Миле.
— Мне было около восемнадцати.
Мила сморщила носик.
— Такой старый?
— Да, почти древний. — Мы обменялись ухмылками. — И я был еще старше, когда увидел ее в следующий раз.
— Когда это было?
— Когда ей было двенадцать, и мы были на похоронах. Когда я увидел ее длинные рыжие волосы в море людей, я понял, что это, должно быть, Лаура.
— Ты с ней разговаривал?
— Нет, но я обошел комнату, чтобы получше рассмотреть, и был смущен тем, что маленькая девочка, которую я помнил, так сильно выросла.
— Лаура тебя видела? — спросила Мила, впитывая каждое мое слово.
— Я не знаю.
— Почему ты с ней не поговорил? Тебе действительно следовало поговорить с ней.
— Я не думал, что она вспомнит меня, а ты забываешь, что это не Родина, где мужчины могут разговаривать с женщинами. В Северных землях мы наблюдаем за происходящим издалека. Я не смог бы подойти и заговорить с ней, даже если бы захотел. Это напугало бы ее и расстроило бы ее семью. Правда в том, что девушкам с самого начала редко удается оказаться в такой большой толпе, но я заверяю, что каждый мужчина в той комнате заметил Лауру и ее сестру-близнеца.
— Потому что они были хорошенькие?
— Это, и еще потому, что в то время девушек выдавали замуж в пятнадцать лет. Лауре и ее сестре оставалось всего три года до того, как они были готовы. Все молодые люди взвешивали свои шансы стать тем счастливчиком, который станет их защитником.
Мила скорчила гримасу.
— Но они были всего лишь детьми.
— Я знаю, и мне хотелось избить всех мужчин, которые смотрели на девушек так, словно хотели их поцеловать.
— Разве ты не хотел поцеловать Лауру?
— Она была слишком молода, чтобы я мог думать о том, чтобы поцеловать ее. Я хотел уберечь ее от того, чтобы она вышла замуж не за того мужчину.
— А ты не мог напомнить ей, что она обещала выйти за тебя замуж? — спросила Мила с большими глазами.
Я покачал головой.
— Это так не работает, Мила. Она должна выбрать одного из пяти чемпионов, которые выиграют турнир.
— Лаура и ее близняшка идентичны? — спросила Мила.
— Нет.
— Лаура красивее своей сестры?
— Да. Для меня Лаура всегда была самой красивой девушкой в стране. Ее сестра по натуре более серьезная и сдержанная.
Мила склонила голову набок рядом со мной.
— Жаль, что я не могу спросить Лауру, видела ли она тебя на тех похоронах.
— Скорее всего, она вообще не помнит похорон.
— А мы не можем ей позвонить? — Мила пробежала несколько быстрых шагов, чтобы оказаться передо мной, и отступила назад. — Тристан говорит, что теперь они открыли прямое сообщение через границу. Я знаю, ты сказал, что она вернулась на Родину, но ты говорил с ней, не так ли?
— Угу.
— Так позвони ей прямо сейчас. Я хочу расспросить ее о похоронах.
— Она занята преследованием плохих парней.
— Может быть, у нее перерыв. Я действительно хочу, чтобы ты позвонил ей, — взмолилась Мила.
Я поднял ладонь.
— Ты должна вернуться в класс. Я позвоню Лауре сегодня вечером и передам тебе, что она сказала.
— Обещаешь?
— Да.
— А ты расскажешь мне остальную часть истории о вас с ней, когда придешь в следующий раз?
— Если ты этого хочешь.
— Да, и я также хочу, чтобы ты рассказал мне о…
Прежде чем Мила успела закончить предложение, я сделал большой шаг, оторвал ее от земли и развернул в воздухе так, что она повисла вниз головой. Это заставило ее взвыть от смеха, когда я продолжал идти дальше с ней, болтающейся у меня на руках, дразня ее.
— Почему ты там, внизу? У нормальных девушек голова поднята, а ноги опущены.
Все, что исходило от нее, были приступы смеха.
Мила была моим противоядием от депрессии. Было странно, что у десятилетней девочки получалось разговорить меня лучше, чем у кого-либо другого из моих знакомых. С ней мне никогда не приходилось расправлять плечи или повышать голос. Правда заключалась в том, что мне нравилось быть тем, кем я становился рядом с ней.