Я зачесал волосы назад.
— Ничего страшного. Мне не следовало рассказывать тебе эту историю, извини. Как ты себя чувствуешь, Мила? Все еще болит?
Девочка проигнорировала мою попытку сменить тему.
— Ты переезжаешь?
Когда я посмотрел вниз, Мила поняла, что это правда. Ее громкое шмыганье носом заставило меня поднять голову и увидеть слезы, навернувшиеся на ее глаза.
— О, черт! Милая, я собирался потом поговорить с тобой об этом.
То же выражение обиды и разочарования, которое было на лице Лауры утром в день турнира Лейлы Мишель, теперь снова встретилось мне.
— Но ты сказал, что будешь моим папой. — Золотистые волосы Милы и заплаканные голубые глаза делали ее похожей на печального ангела.
— И я это имел в виду.
— Тогда почему ты сказал, что любовь — это верность и что она заключается в том, чтобы оставаться вместе несмотря ни на что? Если ты уходишь, это, должно быть, означает, что ты меня не любишь.
— Я действительно люблю тебя. — Это был первый раз, когда я произнес эти слова.
Мила спряталась в объятиях Лауры и заплакала.
— Черт, черт, черт. — Я встал и принялся расхаживать по маленькой комнате. — Лаура, я говорил тебе, что у меня плохо получается говорить об эмоциях. Посмотри, как я все испортил. — Это прозвучало обвиняюще, как будто это была вина Лауры за то, что она заставила меня выразить свои чувства.
— Тогда сделай это правильно, — сказала Лаура. — Скажи ей, что ты не едешь на Аляску.
Я хотел этого, но для меня это был предел, и я сделал единственное, что я знал. Подхватив куртку, я вышел из домика, хлопнув дверью, и направился в лес, чтобы проветрить голову.
Я добежал только до первых деревьев, когда Финн окликнул меня.
— Эй, подожди.
Я не сбавлял скорости, но он все равно догнал меня.
— Что происходит?
— Со мной что-то не так. — Мой голос был хриплым от эмоций.
— Что-то? О чем ты говоришь?
— Все, что я знаю, как делать, — это ломать людей. Мила в моей комнате рыдает навзрыд из-за меня.
Финн перевел взгляд с меня на домик и обратно.
— Что ты ей сказал?
— Она знает, что я переезжаю на Аляску.
Какое-то мгновение Финн просто стоял там, словно ожидая, что я возьму свои слова обратно. Когда я этого не сделал, он рассмеялся.
Я сильно хлопнул его по плечу и пошел дальше.
— Это ни хрена не смешно.
— Ты сказал Миле, что переезжаешь на Аляску?
— Я также сказал Хану и Лауре.
— И они тебе поверили?
— Конечно, они мне поверили. Я не такой шутник, как ты; люди воспринимают меня всерьез.
Финн все еще смеялся.
— Это потому, что они не знают тебя так, как я. Ты забыл о том времени, когда мы ездили на Аляску? Мы отморозили себе задницы в том сарае, похожем на хижину, и ты поклялся, что ноги твоей больше никогда не будет в этом месте.
— Мне понравилась охота на медведя, — защищался я.
— Только потому, что тебе показалось забавным, как чертовски я боялся на самом деле встретиться с медведем.
— Да, это было забавно.
— Летом на Аляске, может, и хорошо, но зиму ты там не протянешь.
— Я крепкий орешек.
— Конечно, но когда ты в последний раз готовил что-нибудь для себя?
— Я умею готовить.
Финн похлопал меня по плечу.
— Магни, друг мой. Я люблю тебя, чувак, но иногда ты думаешь своей задницей.
— Ты любишь меня?
Он поднял обе ладони.
— Как брат, так что не бери в голову никаких смешных идей.
— Ты никогда не говорил мне об этом.
Он пожал плечами.
— Я думал, это подразумевалось.
— Так и было. Так какого черта ты должен говорить это? Ты прожил на Родине всего несколько дней, а теперь выражаешь мне свою любовь. Если ты не прекратишь это дерьмо, я соберу ребят, и мы проведем с тобой «беседу». Тебе лучше не превращаться в мягкотелку.
— Не волнуйся, это больше не повторится. Отныне это будет просто подразумеваться, что я люблю тебя. — Он произнес эти слова четко и с улыбкой на лице, намеренно провоцируя меня.
— Перестань это говорить. — Я провел руками по волосам. — Мне почти тридцать лет, и я никогда не слышал, чтобы эти слова говорили мне в лицо. А потом, в один прекрасный день, я слышу их и от тебя, и от Милы. — Я не учел слова Лауры о том, что она любит меня из-за моего выбора завтрака тогда. Мне это показалось неправдоподобным, и, должно быть, это была история, чтобы понравиться Миле.
— Клянусь, эти чертовы мамаши проникли к нам. Это любовное дерьмо сейчас повсюду.
— Ты прав. Это чертовски скользкий путь. Слово на букву «Л» — это как наркотик, ведущий к объятиям. Мы должны быть возмущены.