У нас так и не было шанса придумать какой-нибудь план. Дина уехала на Восточное побережье со своим новым мужем, и мы больше ее не видели.
Пять дней спустя моя мать собрала нас с Ханом. С глазами, полными слез, она усадила нас и рассказала, что произошло.
— Произошел несчастный случай.
— Что за несчастный случай? — спросил Хан.
— Это Дина. Она выпала из окна.
Я напрягся, и мой пульс участился.
— С ней все в порядке?
Плечи Эрики вздрагивали вверх-вниз, когда она закрыла лицо руками и заплакала.
— Мам, с Диной все в порядке? — я должен был знать.
— Она умерла прошлой ночью. — Слова вырвались всхлипом, но я услышал их, и весь мой мир остановился.
— Нет, — сказал Хан рядом со мной. — Это невозможно. Этого не может быть.
— Боюсь, что так. Она выпала из чердачного окна.
Мне хотелось закричать, что это ложь! Дина никогда бы не была настолько беспечна. Она была умна и знала об опасности. Она всегда следила за мной, как ястреб, предупреждая, чтобы я не подходил слишком близко к утесам, кострам, окнам или чему-либо еще, что могло бы причинить мне вред. Я мог припомнить, как она по меньшей мере пять раз отругала меня за то, что я высунулся из окна. Она никак не могла упасть случайно.
Железный обруч сдавил мое горло, и я отпрянул назад, когда мама потянулась ко мне. Мое тело словно горело, и я не мог вынести ее прикосновений ко мне. Я хотел бежать так быстро, как только мог, и найти Дину. Мы бы вместе посмеялись над тем, что она выкинула подобную шутку.
С Диной ничего не случится. Я так много ей обещал.
— Что она делала на чердаке? — Хан спросил нашу маму.
— Я не знаю. Твой отец отправился на разведку.
Эти слова запомнились мне, но я отказывался верить, что они были правдой. Это была просто очередная игра.
— Магни, прекрати, — крикнула моя мама, когда я опрокинул свой стул и выбежал из комнаты. Я промчался по дому, обыскивая свою комнату, комнату Дины, кухню, библиотеку и все те места, где, как я помнил, она пряталась в прошлом. Когда ее там не оказалось, я обыскал сад. Мой голос охрип от того, что я выкрикивал ее имя, и после нескольких часов поисков я рухнул в дальнем конце парка, где никто не услышал бы моих рыданий.
Больше о ней никогда не говорили. Это было так, словно Дина никогда не жила.
За исключением того, что она была жива!
Она пела мне, читала, утирала поцелуями мои слезы и обнимала меня. Она играла со мной, была моим лучшим другом и часто спала в моей постели.
Мой отец приказал удалить все ее фотографии, чтобы избавить мою мать от боли видеть постоянные напоминания. Старая комната Дины была переоборудована в ванную и гардеробную для одной из гостевых комнат. Серый особняк был очищен от свидетельств того, что Дина прожила здесь пятнадцать лет. Те несколько раз, когда я осмеливался упомянуть имя Дины за ужином, мой отец категорически игнорировал меня и менял тему.
После этого я начал сомневаться, была ли Дина реальной или воображаемой подругой моего детства.
Именно тогда я предпринял последнюю попытку найти какие-нибудь доказательства существования моей сестры и обнаружил фотографию в комнате моих родителей под кроватью моей матери.
Дина была моложе, чем я ее помнил. Хорошенькая девочка лет десяти-одиннадцати с длинными светлыми волосами, голубыми глазами и милыми ямочками на щеках, которые я так сильно любил.
Я взял фотографию и несколько месяцев спал с ней под подушкой, размышляя обо всех своих вопросах, оставшихся без ответов, и о своей вине за то, что не защитил Дину, как обещал ей.
В двенадцать с половиной лет я был огромным для своего возраста и сильным не по годам. Мои девять лет интенсивных тренировок по борьбе давали о себе знать, и мой отец похвалил меня, сказав, что мир никогда не видел более исключительного таланта, чем у меня. С моей силой и скоростью я был бы лучшим бойцом, которого когда-либо видел мир.
Его слова придали мне сил задать ему вопрос, который горел у меня в груди.
— Папа, что случилось с Диной?
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал он и повернулся ко мне спиной.
Его неуважительное отношение к жизни Дины заставило меня взорваться. Я уничтожил все, что было в пределах моей досягаемости, и слуги в испуге разбежались, когда бокалы и столовые приборы полетели в воздух. Моему отцу пришлось физически удерживать меня с помощью двоих сотрудников его службы безопасности, и после этого меня отправили жить в школу. Больше не было никаких разговоров. Никаких извинений или объяснений. Я был двенадцатилетним подростком с кучей горя и вопросов без ответов, который ненавидел весь мир.