Теперь озадаченным выглядел Локлан.
Кэт похлопала англичанина по руке:
– Ты прав, но, думаю, он стал другим.
– Тогда разузнай имя того священника, что изгнал из Сен-Сира дьявола. Нам надо послать этому доброму человеку дар в знак признательности.
– Бракен, – упрекнула Катарина, – прояви больше милосердия. И давай возрадуемся, что мой кузен в сложившейся ситуации на нашей стороне.
Иметь Дамиана врагом никому не хотелось. Как сказал англичанин, этот человек мог быть настоящим дьяволом.
Бракен усмехнулся и снова принялся обшаривать взглядом толпу:
– Я все еще не уверен, что Сен-Сир не оправился сообщать другим, где мы находимся. Возможно, они планируют схватить тебя как раз посреди нашего разговора. Скорее всего в то время, когда ты меньше всего ожидаешь их появления.
Катарина покачала головой:
– Даже не хочется об этом думать.
Пока его спутники спорили, Локлан остановился у прилавка с доспехами, к которому они как раз подошли, и поднял в руке длинный меч, чтобы оценить его.
Судя по виду горца, он остался доволен клинком и передал его Бракену:
– Что скажешь про этот меч?
Бракен положил меч чуть ниже его крестовины на указательный палец, чтобы проверить сбалансированность.
– Хорошие пропорции и баланс. Красивые линии, – оценил он.
– Вы не найдете лучшего оружейника во всем христианском мире, – произнес произнес вышедший из палатки рядом с прилавком юноша. – Мой отец очень гордится своими работами.
– И они говорят сами за себя, – сказала Кэт, наблюдая, как Бракен вращает мечом вокруг своего тела. – Это самое прекрасное оружие.
Мальчишка просиял.
Кэт стояла за спинами своих спутников, пока Локлан подбирал англичанину необходимое снаряжение. Никогда еще девушка не видела Бракена таким радостным. В его глазах зажегся свет, которого раньше не было, и он словно стал выше ростом. Катарина поняла, что такую перемену сотворило с ним вновь обретенное чувство собственного достоинства. Потеря отца и наследных земель стала жестоким ударом по самолюбию этого человека. Но теперь он казался тем самым благородным дворянином, которого она знала много лет назад.
Кэт была счастлива видеть это превращение, и была благодарна Локлану за то, что он подарил ее старому другу такую возможность. Это было воистину доброе дело.
Когда вся амуниция для Бракена была подобрана, он извинился и покинул своих спутников, чтобы принять участие в бугурте. Неплохо зная этого англичанина, Катарина была уверена, что он собирается отомстить нескольким дворянам, пленив их на ристалище. Она едва сдержала улыбку, увидев, как Бракен, словно ребенок, помчался записываться в числе других рыцарей в один из отрядов для группового боя.
Девушка подошла к Локлану, который расплачивался с оружейником:
– Ты сейчас поступил очень благородно.
Горец скромно отмахнулся от своего щедрого поступка:
– Мне нравится помогать людям, особенно тем, кто переживает трудные времена.
Сердце Кэт смягчилось:
– Ты совсем как моя мать. Однажды я увидела, как она сняла плащ со своих плеч, чтобы завернуть в него старуху в одном из городов, через который лежал наш путь. Стоял ужасный мороз, но мама сказала, что лучше пусть плащ достанется тому, кому он нужнее. Она была доброй женщиной.
– А ты добрая, девушка?
– Да, я тоже. Именно из-за этого Лисандр и Язычник в конце концов стали путешествовать с нами. Мы обнаружили их на обочине, умирающими от голода. Я пригласила их разделить с нами ужин, и не успел мой дядя оглянуться, как они стали постоянной и неотделимой частью нашей компании. Я не могла бы поступить по-другому. Бавел постоянно распекал меня за то, что я подбираю бродяг. Он сказал, что однажды это обернется против меня.
– Так и получилось?
– Да. Один раз. Это был тот самый бродяга, что похитил меня у моего дяди и попытался доставить к отцу. Я до сих пор не могу поверить, что он предал меня после того, как мы столько для него сделали.
Мак-Аллистер повернулся к спутнице, едва оружейник отошел от них в ожидании следующего клиента:
– Прости меня.
Катарина вздохнула и отступила на шаг:
– Не извиняйся. Когда-нибудь я сама должна буду разобраться со своим отцом. Меня просто раздражает, что он должен действовать через других людей вместо того, чтобы открыто иметь дело со мной. Я его дочь, хотя нам и неловко друг с другом. Ни один ребенок не должен чувствовать себя так рядом со своим родителем.
Катарина бросила на шотландца взгляд, когда они вернулись на дорожку, идущую между палатками. Волосы Локлана взъерошил ветер, а глаза его были полны жизненной энергии.
– Ты даже не представляешь, как отвратительно для меня служить пешкой для собственного отца.
– Думаю, очень хорошо себе это представляю, девушка.
Возможно, так и есть. В его тоне было что-то, созвучное боли в душе Катарины.
– Скажи мне, Локлан, ты когда-нибудь использовал кого-то подобным образом?
– Нет.
– А если бы у тебя была дочь…
– Я бы берег ее, словно зеницу ока, всеми своими силами.
Как бы хотелось поверить этим словам!
– Ты бы принудил ее выйти замуж ради интересов своего клана?
Локлан помедлил, обдумывая, что сказать. Катарина отдала должное тому, что горец честно размышлял над вопросом, и с нетерпением ожидала ответа.
– Нет, – наконец произнес лэрд. – Я бы никогда намеренно не причинил страдание своему ребенку. Я бы нашел другой способ обеспечить спокойствие клана – такой, который подарил бы счастье и мне, и моей дочери.
Услышав эти слова, Кэт взяла в руки сильную длань воина. У девушки защемило сердце. Если бы только ее отец руководствовался теми же чувствами, что и этот горец!
Но при этом Катарина также подумала о нареченной Локлана, дожидающейся его в Шотландии:
– А что твоя будущая невеста думает о том, что ей предстоит стать твоей женой?
Мак-Аллистер пожал плечами:
– Я не знаю. Вообще-то, между нами еще ничего не сговорено, так что она не совсем моя нареченная. Я пока не ответил на предложение ее отца жениться на его дочери.
Кэт вскинула голову. Учитывая то, что горец сказал ранее, причина его медлительности была не ясна.
– Почему ты до сих пор не принял решение?
– Потому что мне не нужна жена, которая мне не подходит.
Катарина наморщила лоб:
– Что это значит?
Локлан высвободил свою руку и двинулся вперед, объясняя на ходу:
– Я хочу видеть рядом с собой жену, которая будет преданной и здравомыслящей, умной и спокойной. Мне нужна не женщина, сеющая раздоры в семье и клане, а супруга, несущая свое бремя, не жалуясь.
Такое описание заставило Кэт передернуться от отвращения:
– Ты говоришь о жене, словно о лошади. Может, ты ищешь племенную кобылу?
Горец вскинул неприязненный взгляд:
– Нет. Хоть я и надеюсь, что Господь посчитает нужным одарить меня детьми, никогда нельзя быть до конца в этом уверенным. В случае, если мы окажемся бездетной парой, моя жена должна стать для клана ценным членом, а не помехой.
Хотя его рассуждения звучали разумно, все же это не был ответ на заданный Катариной вопрос:
– А что же насчет тебя, как мужчины? Что ты ищешь в женщине?
Локлан отвел глаза от ее изучающего взгляда, и у него перехватило дух от чувств, непонятных ему самому. Ему хотелось того же, что было у его братьев. Он мечтал о женщине, которая обнимала бы его ночью, а днем находилась всегда рядом, которая бы любила его и заботилась о нем, и чтобы одно ее присутствие делало день ярче.
Но такую ему никогда не найти, и он это знал, а потому об этом даже и думать незачем. Это он обязан заботиться о других, а не другие о нем. Его нужды не важны. Главное – потребности семьи и клана.
Однако Кэт не желала об этом слышать, поэтому лэрд вернул ей ее собственный вопрос:
– Скажи, а чего хочешь ты, Катарина? Какой мужчина мог бы заставить воспарить твое сердце?
Глаза девушки затуманились печалью и тем же одиночеством, которое он сам так часто ощущал: