Так что, как и Пустельга, Кэт надеялась, что доносчика повесят.
Локлан расправил сеть и обратился к следопыту:
– Страйдеру и Саймону тоже удалось отплыть из Франции?
– Нет. Но они не намного отстанут от нас, а Бракен и его семья позаботятся о жене Саймона. Так что все должно пройти гладко.
Катарина облегченно вздохнула:
– Хорошо. Я бы не хотела, чтобы из-за меня кто-то пострадал.
Пустельга фыркнул:
– И я полностью согласен с этим: я бы тоже не хотел пострадать из-за вас.
Кэт рассмеялась. Этот человек временами очень смешно шутил.
– Кстати, ваш дядя попросил меня передать вам эту записку, – Пустельга вынул из кармана небольшой клочок пергамента и протянул его принцессе.
Катарина развернула его, спеша прочесть то, что Бавел хотел ей сообщить.
«Я так рад, что нам выпала удача повидаться с тобой, котенок. Ты не представляешь, как нам тебя не хватает. Виктор совсем не умеет готовить. Почему он считает, что «хорошо приготовить» значит поджарить до углей? Или что смахнуть грязь равносильно тому же, что и помыть?…»
Кэт рассмеялась над тем, что и так хорошо знала, и продолжила чтение.
«Ну, а если серьезно, хочу сказать одну вещь, котенок. Твой отец любит тебя, но не понимает. Он считает тебя идеальной. И хотя ты безукоризненна, но все же не та женщина, какой он желает тебя видеть. Продолжай скрываться, не приближайся к нам. Я не смогу вынести, если эти люди тебя схватят. Ты этого не переживешь. Оставайся в безопасном месте, и мы скоро встретимся».
Глаза Катарины наполнились слезами. Но от ее внимания не ускользнуло, что ее дядя из осторожности не упомянул, куда она направляется, а также то, что ее сопровождает Локлан. Бавел всегда был сообразительным в таких делах.
– Все в порядке? – озабоченно спросил Мак-Аллистер.
– Да. Я просто ужасно скучаю по дяде, – ответила девушка.
Лэрд нежно улыбнулся ей и посмотрел на Пустельгу:
– Далеко еще до Англии?
– Скоро мы будем в Портсмуте, еще какое-то время нам понадобится, чтобы добраться до жилища Шотландца. Мы сможем оказаться там уже к полуночи.
Кэт обрадовалась за горца. Но когда она кинула на него взгляд, то увидела на его лице сомнение. Ведь они могли проделать весь этот путь только для того, чтобы выяснить истину, которую, Локлан, возможно, не захочет знать.
– Не лучше ли нам подождать до утра? – спросила она Пустельгу. – Не стоит беспокоить его домочадцев посреди ночи.
Следопыт покачал головой:
– Многие члены Братства ведут ночной образ жизни. Они предпочитают спать днем и бодрствовать ночь напролет.
Это показалось Катарине странным:
– Почему?
Лэрд шумно выдохнул и ответил:
– Потому что люди… и плохие воспоминания чаще всего приходят по ночам, когда человек наиболее уязвим.
Пустельга кивнул и посмотрел на Локлана.
Тот, встретив его взгляд, едва уловимо наклонил голову, давая понять, что понимает, отчего следопыт во время сна держит у кровати зажженную свечу, а в руке кинжал. С ним такое случалось не раз, и вспоминать об этом не хотелось.
К чести Катарины, она, кажется, тоже это поняла.
– Не выйти ли нам на палубу? -предложила она.
Пустельга отрицательно покачал головой:
– Можете считать меня чересчур подозрительным, но я думаю, лучше нам ждать здесь. Когда корабль причалит, я отправлюсь на поиск лошадей, а затем вернусь за вами. Полагаю, чем меньше людей нас увидит, тем лучше.
– Мне и самой это не нравится, я тебя понимаю, – согласилась Кэт.
Вся троица устроилась поудобнее для предстоящего путешествия через пролив. Пустельга взгромоздился на бочку так, чтобы вести наблюдение через узкую щель в борту корабля. Катарина с горцем уселись на пол, и девушка прислонилась к боку шотландца.
Было что-то невероятно успокаивающее в том, чтобы находится так близко к Локлану, чувствуя, как покачивается корабль. Никогда в жизни Кэт не чувствовала себя настолько безопасно. Присутствие этого мужчины умиротворяло ее, хотя привычная жизнь была разбита на куски, и Катарина сейчас убегала от уготованного ей будущего, не желая, чтобы оно ее догнало.
Изумленная тем покоем, который ощущала, она взяла руку Мак-Аллистера:
– Ты уже думал о том, что скажешь своему брату?
– Да. «Здравствуй» кажется мне неплохим началом беседы.
Катарина рассмеялась:
– Кроме шуток.
– А я и не шучу, – глаза шотландца блеснули, а затем стали смертельно серьезными. – Все завит от того, окажется это Киранн или кто-то другой. Если Киранн, то, боюсь, я придушу его прежде, чем мы успеем обсудить, через что он заставил пройти нашу семью.
Кэт прищелкнула языком в ответ на эту напрасную угрозу:
– Я знаю, что ты не такой плохой. Скорее всего, ты обнимешь брата и пригласишь его вернуться домой.
Лэрд усмехнулся:
– Да, но все-таки желание придушить его будет велико.
– Но ты ведь сдержишься.
Мак-Аллистер взял руку, которой принцесса касалась его, и начал неспешно перебирать девичьи пальцы. Прикосновение горца вызвало дрожь в теле Кэт.
– Твоя вера в меня велика, – заметил Локлан.
Катарина наморщила нос и отозвалась:
– Да. Ведь я тебя знаю. Ты же зануда.
Горец покачал головой в ответ на ее поддразнивание. Если бы кто-то другой сказал ему такое, он бы смертельно обиделся. Но в устах этой девицы все оскорбления звучали, скорее, как слова нежности.
Что-то было с ним не так.
А затем мысли Мак-Аллистера вернулись к Киранну. Живот его скручивало в узел от сомнений, но присутствие Кэт успокаивало. Лэрд верил, что пока она рядом, все разрешится самым правильным образом. Впервые в жизни у него было такое чувство.
Катарина – самое настоящее сокровище!
Горец повернул голову к Пустельге:
– Ты не оставишь нас на минутку?
Тот сперва даже не пошевелился, словно ему потребовалось время, чтобы понять, что обращаются именно к нему.
Затем он ответил:
– Да, – и в мгновение ока покинул комнату.
Такое проворство ошеломило Локлана:
– Этот человек всегда перемещается слишком быстро.
Кэт кивнула:
– Временами он кажется таким загадочным.
Но Мак-Аллистер собирался обсудить вовсе не это. У него были гораздо более серьезные темы для разговора. Он взял руки Катарины в свои ладони, крепко сжал и повернулся к ней всем телом. Любопытство в глазах принцессы обожгло шотландца, и на один удар сердца его храбрость пошатнулась.
Однако жар девичьих рук вдесятеро укрепил его решимость и снова вернул способность говорить:
– Я хочу быть с тобой, Катарина.
Кэт озадаченно сдвинула брови:
– Но ты и так со мной.
– Нет. Я не это имел в виду.
Горец проглотил комок в горле и заставил себя произнести то, что на самом деле подразумевал:
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
От этих слов у Кэт перехватило дыхание. Она и мечтать не смела, что этот мужчина когда-нибудь скажет ей такое. Часть ее все еще не была уверена, что это не сон и не ошибка.
Локлан Мак-Аллистер хочет на ней женится?
Это невообразимо! И все же это было исполнением ее мечты. Хотя Катарина осознавала, каких жертв такое решение потребует от лэрда. А было ли это ясно ему?
– Локлан… Я… Ты понимаешь, о чем просишь?
Взгляд шотландца обжег ее своей убежденностью:
– Более чем.
Кэт не ощущала такой уверенности:
– Ты знаешь, что мой отец сделает, если узнает об этом?
– Мне плевать.
Глаза Катарины наполнились слезами:
– Твой клан…
– Его может возглавить мой брат. Брейден стал бы… – Мак-Аллистер замялся, словно на ходу меняя то, что собирался сказать, – достойным лэрдом.
Кэт засмеялась, отказываясь верить, что горец на самом деле оставил бы ради нее своих людей:
– Мой отец никогда не прекратит за нами охотиться. Он обещал меня другому, а король Франции не любит поражений.