– Разиэль! – добавил Шотландец раздраженно. – С меня хватит разговоров. Не желаю. Больше не беспокой меня этим вечером.
Локлан шагнул к брату, но Разиэль преградил ему путь, и Дункан вышел из комнаты.
– Не мучайте его больше, – сказал сарацин низким гортанным голосом. – Ему больно говорить и еще больнее двигаться. Хозяину сейчас необходим отдых, и он не хочет, чтобы кто-либо видел его, когда он так страдает. Прошу вас с подобающим уважением отнестись к его чувству собственного достоинства.
Локлан жаждал получить больше ответов, но понял Разиэля и вместо этого спросил:
– По мне, ты не выглядишь, как слуга. Почему ты так повинуешься Дункану?
– Ради меня он отказался от своего лица, когда я был всего лишь презренной собакой. Теперь я готов для него на что угодно.
– Разиэль также один из немногих людей, которым Шотландец доверяет, – негромко промолвил Пустельга и покачал головой. – Так, значит, выжил тогда Дункан. Теперь мы точно это знаем.
Катарина наморщила лоб и спросила у Локлана:
– Я не понимаю. Откуда Киранн знал, что Дункан – его брат, если тебе это было неизвестно?
Горец понятия не имел.
– Дункан вырос в соседней деревушке, – объяснил Разиэль. – Его мать прятала сына из страха. Она сделала все, чтобы защитить ребенка, потому что видела, как жена лэрда обращалась с бастардами своего мужа. К сожалению, мать Дункана умерла, когда ему было всего восемь лет, и мальчику пришлось самостоятельно бороться за выживание. Спустя несколько лет он случайно встретился с Киранном, и тот тут же распознал в нем своего брата. Поэтому Киранн приносил Дункану еду и одежду, а иногда даже деньги. Именно Киранн заплатил за обучение Дункана в качестве подручного местного кузнеца.
Локлан пробормотал проклятие, вспомнив, как их отец не раз ловил Киранна на воровстве. Но мальчишка никогда никому не признавался, зачем это делает. Теперь стало понятно: Киранн крал все это для их брата.
– Почему он не рассказал мне? – выдохнул Локлан.
– Этого не хотел Дункан. Он не желал, чтобы хоть кто-то знал о его существовании.
– И все же он отправился в Утремер с Киранном.
Сарацин кивнул.
– Дункан обнаружил плачущего Киранна на берегу озера, и тот сказал, что не может больше вернуться домой. Именно тогда они решили найти своего брата Сина и создать свою собственную семью, где все будут равны. Где между ними никогда не встанут грубые речи или раненые чувства.
Эти слова потрясли Локлана до глубины души.
– Я никогда не испытывал неприязнь ни к одному из своих братьев.
Пустельга бросил взгляд на Разиэля, а потом посмотрел на Локлана.
– Гораздо легче прощать самому, чем просить прощения.
Лэрд кивнул. Это точно. Киранн слишком сильно стыдился своих слов и действий, чтобы просто прийти к своей семье и повиниться.
– Не могу поверить, что он мертв.
– Мне жаль, Локлан, – прошептала Катарина.
Горец привлек Катарину к себе. Впервые он почти мог смириться со смертью брата. Почти.
Сарацин сделал шаг вперед.
– Уверен, что вы все утомлены путешествием. Ступайте со мной, и я покажу комнаты, где вы сможете отдохнуть. Желаете ли, чтобы я принес вам еды?
Локлан кивнул.
– Легкую закуску для леди. Я знаю, она умирает от голода.
Пустельга кашлянул.
– И наверняка эти двое пожелают одну комнату на двоих.
– Это было бы крайне непристойно, – быстро возразил горец.
Пустельга округлил глаза:
– Тогда во имя любви божьей, найди священника и женись на этой женщине, наконец.
Разиэль от этой мысли пришел в ужас:
– На деле это было бы очень трудно осуществить. Шотландец не подпускает к своему дому ни одного человека, одетого в сутану. Он полагает, что бог отвернулся от него, а раз так, то он никогда больше не пустит к себе священника.
Пустельга нахмурился:
– Даже Кристиана из Аккры?
– Он – исключение, потому что состоит в Братстве. И должен добавить, он не настоящий священник.
– Ну да, – согласился Пустельга. – Но это обычно не мешает ему носить сутану.
Ничего не ответив, Разиэль провел их по коридору в большую спальню. Когда Локлан собрался ретироваться, предоставив эту комнату Катарине, сарацин взял его за руку.
– Здесь вас никто не осудит. Нам ведомо, как хрупка и преходяща жизнь. Ищите утешение там и тогда, когда можете. И поверьте, мы никому об этом не промолвим ни слова.
Локлан знал, что должен уйти, но, если честно, именно этого ему хотелось меньше всего, поэтому он был благодарен Разиэлю за понимание.
– Спасибо тебе.
Сарацин вежливо склонил голову, закрыл дверь и удалился вместе с Пустельгой.
Кэт заметила нерешительность Локлана, когда тот повернулся к ней, и не смогла сдержать улыбку. Только этот мужчина мог беспокоиться о ее репутации после всего, что выпало им разделить в приключениях. Это было так приятно и подкупающе.
– Мы найдем священника. Не бойся, – заверила Катарина.
Лэрд кивнул, отстегнул перевязь с мечом и отложил ее в сторону. Молчание горца встревожило девушку. Он явно страдал.
Подойдя к Локлану, она обвила руками его талию и сказала:
– Твой брат любил тебя.
Кэт увидела, как слезы снова навернулись на глаза воина, и все же ему как-то удавалось сдерживать их.
– Я по-прежнему вижу его ребенком, – тихо промолвил Локлан. – Киранн был настоящим дьяволенком-проказником. Подкладывал колючки мне под седло или в башмаки. Однажды он разбудил меня среди ночи и заявил, что в замке пожар. Я выбежал наружу почти раздетым, чем сильно его повеселил, а половина замка стала свидетелями моего испуга.
Катарина невольно рассмеялась:
– И все же ты любил его.
– Больше жизни. Боже мой, Катарина, мы должны были стариться с ним вместе, и я до седых волос еще заглядывал бы под седло, проверяя, нет ли там подложенных колючек. Как мог он умереть в далеком краю, окруженный чужаками?
– С ним был Дункан.
У Кэт перехватило дыхание от муки, отразившейся в глазах Локлана.
– С ним должен был быть я. Его старший брат. Это было моей обязанностью – всегда приглядывать за ним. Как я мог так его подвести?
– Ты не подвел. Ты его любил. Больше ты ничего не мог поделать.
Горец кивнул. В глубине души он знал, что девушка права. Но ноющее от боли сердце не желало с этим соглашаться. Оно хотело, чтобы Киранн вернулся, и никакие доводы разума не могли погасить эту боль или чувство вины.
С разрывающейся душой Локлан привлек Катарину ближе и приник к ее губам поцелуем, в который вложил всего себя. В этот миг он нуждался в ней так, как никогда ни в ком другом. Она отвела боль. Помогла ему ощутить радость того, что он еще жив.
Жаждая спасения, которое могла дать только Кэт, горец взял ее на руки и понес к кровати.
Катарина закрыла глаза, наслаждаясь ощущением объятий Локлана, с которыми ничто не могло сравниться. Горец нес ее нежно и словно защищая от чего-то. Это напомнило ей, как сильно он ее любит. И она любила этого человека каждой своей частичкой. Кэт захотелось поцелуями изгнать каждую унцию боли, испытанной им хоть когда-то, удовлетворить его так, как ни одна другая женщина.
Он сделал для Киранна все, что мог, Катарина это знала. В глубине души Локлан тоже это понимал. Рано или поздно он сумеет себя простить. Кэт надеялась на это.
Лэрд бережно уложил ее на постель. Их глаза встретились. Во взгляде Мак-Аллистера Кэт прочла глубокое переживание и уязвимость. Таким она еще никогда его не видела. Она готова была поспорить, что для Локлана это больше, чем просто слияние тел. Катарина отчаянно нужна ему, и это тронуло ее до самого сердца.
Горец стремился забыть все, о чем только что узнал, и Кэт хотела помочь ему в этом. Этот человек заслуживал гораздо большего, чем то бремя, которое нес на своих плечах все эти годы. Он заслужил счастье, смех, а еще любовь, выходящую за рамки его воображения. И Катарина собиралась подарить ему все это прямо сейчас. С завлекающей улыбкой она через голову стянула с Локлана тунику и небрежно бросила ее на пол.