Сара растроганно улыбнулась.
— В ночь атаки он мог причинить вред многим людям, но он бросился только на крокотт и вампиров. Надеюсь, это означает, что он больше не опасен для людей.
— Посмотрим.
Только Сара могла испытывать тёплые чувства к созданию, которое пыталось её спалить.
Официант принёс наш заказ, и я принялся за лазанью. Вскоре я заметил, что Сара мало ела. Вместо этого она осматривала обеденный зал с едва ли не грустным выражением лица.
— Мрачные раздумья? — спросил я, гадая, что послужило переменой её настроения.
Она посмотрела на меня с извиняющейся улыбкой.
— Прости. Я просто задумалась о Нью-Гастингсе. Кажется, будто вечность прошла с тех пор, как я была там.
— Ты всё ещё скучаешь по дому? — поинтересовался я.
Всю свою жизнь она провела в этом маленьком городке с Нейтом и друзьями. Уехала она оттуда только для того, чтобы уберечь их от опасности.
Она стала ковырять вилкой лазанью.
— Да, но не так сильно, как раньше. Больше всего я скучаю по Реми, но даже если бы я была там, я не смогла бы видеться с ним.
Её голос стал грустным, когда она заговорила о своём друге-тролле. Я никак не мог повлиять на размолвку между троллями и ею, но я мог поддержать её.
— Мы сможем съездить туда, когда станет безопасно. И тролли живут очень долго. Уверен, ты увидишься с ним снова.
Её глаза стали влажными, но она выглядела счастливее и продолжила кушать.
— Помимо Мэна, где бы ты хотела побывать?
Она разгневалась, когда я сказал, что увезу её. Я подозревал, что она сказала о своём нежелании путешествовать только из злости. Сара очень интересовалась миром, чтобы провести свою жизнь на одном континенте. И было так много мест, которые я хотел ей показать.
— Везде.
Я вопрошающе посмотрел на неё, и она рассмеялась.
— Ладно, не везде, но так много мест, что я хотела бы увидеть. Европа, Южная Америка, Африка. Сахир очень много всего рассказал мне об Африке, что я не буду счастлива, пока не увижу один их тех закатов, что он описывал.
— Думаю, тебе понравится Африка. Там больше всего диких животных, чем даже ты сможешь приручить. И полагаю, мы сможем отыскать тебе массу красивых закатов.
Я представил какое у неё будет лицо, когда она увидит Кению. В Масаи Мара Национальном Парке были самые красивые закаты в мире, не говоря уже об изобилии живой природы. Это было одно из сотни мест, которые мне не терпелось показать ей.
Она задумчиво пригубила воду.
— Ты объехал весь мир. У тебя есть любимые места?
— Обычно я был сосредоточен на своих миссиях, чтобы насладиться большинством мест, где я бывал.
Пока не встретил её, я и не осознавал, как сильно моя жизнь вертелась вокруг работы. Я по-прежнему любил быть воином, но теперь моей жизнью была она.
— Может быть, мы сможем вернуться и посетить некоторые из них. Ты можешь показать мне Россию.
Идея показать ей свою родную землю и познакомить её с родителями наполнила меня радостью.
— Я был бы рад.
Она счастливо улыбнулась.
— Расскажи мне о нескольких местах, которые тебе запомнились.
Я вытер рот салфеткой и откинулся на спинку стула.
— Дай-ка подумать. Помню, как охотился за тремя сати в провинции Хунань в Китае. Они ушли в горы Тяньцзи, нам было чертовски сложно отыскать их там.
— Сати?
— Представь себе серое, безволосое шимпанзе с когтями в шесть дюймов и клыками, и с тягой ко всему теплокровному.
— Фу. Надеюсь, вы всех изловили.
— Да, но было непросто. Был сезон дождей, и стоял густой туман над местностью всё время, пока мы там были. Сати прекрасно умели сливаться с местностью. Нас было четверо, и у нас ушло три дня, чтобы обнаружить и убить их.
— Похоже, было весело, — сухо высказалась она.
Я покачал головой.
— Вообще-то это не самая худшая часть. Мы отнести мёртвых сати в деревню, которая попросила нас о помощи. Они устроили огромный праздник, чтобы отпраздновать это, и догадайся, что было на обед.
— Нет! — она скривила лицо. — Вы их съели?
— Было бы оскорблением деревни, не съешь мы их, — я пожал плечами, постаравшись не рассмеяться от выражения отвращения на её лице. — На вкус как курятина.
Она притворилась, будто сейчас бросит в меня салфетку.
— Ты прикалываешься надо мной, да?
Я положил руку на сердце.
— Чистая правда.
— А Крис там был?
— Нет, это было до того, как я приехал в Америку и познакомился с Крисом.
Она нетерпеливо подалась вперёд.
— Расскажи мне о другом месте, где ты побывал. И можешь опустить часть о еде.
Я усмехнулся и рассказал ей о недели в Венеции, охотясь за гидрой, которая проникла в каналы. После этого я потчевал её историями из нескольких своих приключений в Южной Америке. Она увлечённо слушала, задавая вопросы и смеясь над некоторыми историями.
— После всех своих путешествий ты счёл жизнь в США скучной?
— Я думал, что буду так считать, но Америка удивила меня. Стоило мне прожить тут несколько лет, и подружиться с Тристаном, я решил остаться.
Вздохнув, она отложила вилку.
— Должно быть, это нечто, наблюдать за тем как сильно мир изменился за последние две сотни лет. Ты пережил индустриальную революцию, изобретение машин, самолётов, телевидения, и всё остальное.
Я наигранно нахмурился.
— Обзываешь меня стариком?
Она проказливо ухмыльнулась.
— Ну, ты ведь побывал на Вудстоке.
— Верно. Вот это было незабываемо время, — я улыбнулся, вспомнив безумие тех выходных. — Шестидесятые были лучшей декадой для музыки.
— Как ты можешь такое говорить? Лучшая музыка была в семидесятых.
— Говорит девушка, родившаяся когда? — передразнил я.
— Эй, я отлично распознаю хорошую музыку, когда слышу её, — парировала она. — Некоторые из великих музыкантов может и начали в шестидесятые, но поистине хорошими они стали только в семидесятых.
— Например, кто?
— Скажем, "Флитвуд Мэк". Их ранние произведения хорошие, но альбом "Слухи" был лучшим. И Эрик Клептон не имел успеха вплоть до соло в семидесятых.
Я кивнул.
— Они хороши, но что насчёт таких музыкантов, как Джим Моррисон и Дженис Джоплин, или "Ху" и "Стоунз"? Я могу назвать десятки групп, лучшие работы которых относятся к шестидесятым.
Она положила руки на стол, и вспышка в её глазах подсказала мне, что она готова поспорить. Мы обменивались репликами, и мне тут же понравился наш спор. Сара знала, что ей нравится, и она спорила в этом вопросе столь же пылко, как и поступала во всем остальном, во что она верила. Я мог сидеть здесь и разговаривать с ней всю ночь.
К нам подошёл официант и спросил не желаем ли мы десерт, и вместо того, чтобы отказаться от сладкого, как большинство женщин поступало на свидании, Сара заказала большой кусок тирамису. Когда он поставил перед ней большую тарелку, я вскинул бровь.
— Не хочешь чуть-чуть? — спросила она, подхватив вилку.
— Нет, спасибо. Никогда не испытывал интереса к сладкому.
Она прищурила глаза, посмотрев на меня.
— Как ты можешь не любить тирамису? Это лучший из когда-либо созданных десертов.
Она неторопливо кушала десерт. Внимательно наблюдая за её глазами и тем, как она смаковала каждый кусочек, я решил, что в итоге люблю тирамису. Когда она медленно облизала вилку, я сделал мысленную заметку почаще приводить её сюда.