– А ты? Почему ты…
– Дура была, вот почему!!! Такой же, как ты добрый молодец у меня был, сладкие речи говорил, обещал любить вечно, на капище перед предками в любви клялся. А как получил свое, так через три луны в Новгород ускакал, только копыта коня сверкали. Вот и как сейчас помню: вышла утром, матерью бранимая, взяла коромысло с ведром и на речку за водой. А девки у нас злые, смотрят, посмеиваются, пока иду в спину шипят. Дошла тогда до речки и смотрю в воду, а там тишь да гладь: ни предательств, ни упреков, девицы в хороводе кружатся, а Водяной им на гуслях играет и меня зовет: «Присоединяйся к нам, красавица, у нас хорошо, места всем хватит». Долго я тогда сидела на берегу, не решалась, а потом, разбежалась и прыгнула назло всем им. Пусть живут без меня, раз им так лучше! – Из глаз русалки полились слезы, она схватила проплывающую мимо лягушку и принялась гладить ее, как кошку. – Иди уже отсюда, проклятый. Хоть и нет у меня души, а все равно больно все это. Ну же, скорее! А то не успеешь, ночи здесь опасные, из болота выползают твари, которые с тобой как я разговаривать не будут.
Он хотел было уже развернуть лошадь и молча уйти от проклятого места, но неожиданно остановился.
– Ты помнишь свое имя?
– Любава меня звали, – с грустью прошептала русалка, – А ты свое?
– После клятвы наречен Аспидом.
– Ох, и велика же плата владычице. Ни роду, ни имени… ничего у тебя нет, только меч да конь.
– А мне больше и не надо. – Он пяткой ударил лошадь и поскакал в зеленую чащу. – Прощай, Любава!
Но в ответ прозвучало только шуршание листвы от внезапно поднявшегося ветра.
Аспиду повезло: он нашел потерянную дорогу довольно быстро. Сделав все то, что говорила ему русалка, он еще до захода солнца очутился у груды валунов, напоминавших человеческий силуэт. Странные символы-руны и рисунки совершенно невероятных животных с хоботом и огромными бивнями на морде украшали эти древние камни. Еще там были изображения людей, которые просто терялись на фоне этих исполинов. Бог древнего народа как будто указывал своей рукой-камнем в сторону небольшой тропинки, уходившей куда-то на восток.
Что это был за народ, который ставил столь причудливых богов? И куда он исчез? Теперь тайна, сокрытая в глубине веков. Но Аспида она мало интересовала; старый безымянный бог помог ему, показав путь на Полесье и воин, приложив руку к сердцу, учтиво поклонился. Больше его и бога забытого народа в этом мире ничего не связывало.
Несчастная лошадка уже собиралась переходить на галоп, видимо, встречать сумерки в лесу ей ой как не хотелось. К счастью, пока удача была на ее стороне: сначала меж деревьев начали показываться просветы, а затем и лес неожиданно закончился, обнажив небольшой лужок, в конце которого чернел частокол поселка. Уже по покосившимся и поваленным кольям становилось понятно, что Полесье доживает свои последние дни.
Напрасно Аспид пытался высмотреть в округе дозорных или хотя бы кого-то отдаленно похожего на воина. Никого там не было! Непростительная опрометчивость для селения, в землях которого периодически появляются группы вооруженных кочевников. Эдак подкрадутся авары или хазары, да перережут всех вокруг. Тут даже грозный Перун, видя такую беспечность, не взмахнет своей секирой и не ниспошлет на обороняющихся хоть капельку воинской удачи.
Впрочем, Аспида нисколько не волновала будущая судьба этого богами забытого поселения. Спрыгнув с лошади и взяв ее под уздцы, он перешагнул через лежащие на земле колья и зашел внутрь.
Полесье пустовало. Вернее, почти пустовало; своим чутким зрением Аспид все же успел заметить несколько сгорбившихся фигур, бросившихся врассыпную. Кто-то скрылся за покосившейся избой, кто-то искал спасения за огарками погоревшей хаты…
Доставать меч воину Мары не хотелось, тем более сейчас в этом не было никакого смысла. Он прекрасно понимал, что эти жалкие люди опасаются его гораздо больше, чем он их. Но не забывал Аспид и о том, что страх ― страшная сила, способная в один момент перерасти в необузданную ярость, сметающую все на своем пути. Нет, тут нужно действовать только словом.
Сняв шлем, он уже хотел было поприветствовать пугливых жителей, но тут его неожиданно прервали:
– Да согреет тебя огонь Сварога, путник! Не хватайся за меч, я иду с миром. – Из-за угла покосившейся избы вышел человек в выцветшей красной рубашке, широкий в плечах с могучими руками. Его довольно-таки молодое лицо было покрыто рыжеватой щетиной, а в голубых глазах читалась хитринка. Он с интересом рассматривал незваного гостя.