***
Теперь Аспид стоял в каком-то темном лесу, совершенно непохожим на то место, где он только что бился с Торгейром. Необъятные стволы деревьев уходили куда-то далеко в черное небо, а рыхлая земля источала ядовито-зеленый туман. Воин Мары вдруг почувствовал себя лучше, на теле больше не было ран и крови, боль и головокружение после удара топором исчезли. Меч все еще был при нем, но как будто бы врос в ножны. Похоже, в этом месте толку от него немного.
Яркий огонек вдруг вспыхнул между деревьев. Что это? Может чья-то потерянная душа? Или просто видения перед агонией смерти? Нет, Аспид был уверен, что это еще не конец! Разрывая пелену зеленого тумана, он бросился навстречу неизвестному огоньку. С каждым его шагом огонек становился все ярче и ярче, пока не оказалось, что это всего лишь зажженная в окне старой избы лучина.
Изба в таком странном месте? Хммм… хотя чему тут удивляться? Со стороны здание казалось совершенно заброшенным: гнилые бревна, худая крыша, болтающаяся на одной петле дверь... Но изнутри слышались голоса и радостный смех, будто там происходила веселая попойка. Аспид снова попытался достать меч, но бесполезно, оружие все так же отказывалось покидать уютные ножны. Что ж, ничего страшного, он зайдет и так.
Старые доски крыльца мерзко скрипели от каждого шага, казалось, что вот-вот очередная доска проломится и темнота утащит Аспида в пустоту. Но ничего такого не произошло, воин Мары спокойно подошел к болтающейся двери и аккуратно толкнул ее ногой.
Неожиданно голоса затихли, и оказалось, что внутри-то никого и нет. Только столы, стулья и лучина, которая озаряла гнилые стены этого мрачного помещения. Не зная зачем, Аспид сел за стол и склонил голову.
– О-о-о, старый друг! Чего нос повесил? – за спиной раздался до боли знакомый голос. – У нас, в сумеречной корчме, не принято грустить. Чего изволишь, щенок? Эх, ты извини, это я по старой памяти…
Аспид поднял голову и увидел перед собой крупного рыжебородого мужчину, того самого, которого в его снах мальчик убил кистенем.
– Выпей нашего лучшего погребального меду, … – Последние слова рыжебородого Аспид не слышал, он видел только движения губ. – Да расслабься, … , мы здесь все твои друзья.
– Эй! – с другого конца стола раздался громовой возглас. Аспид обернулся и увидел вальяжно развалившегося на стуле Ставра Силу Тура. Теперь это вновь был тот самый вечно улыбающийся гигант с розовым румянцем на щеках. – … не помнит своего имени и не слышит его, поэтому зови его просто Аспидом. – Здоровяк махом осушил кружку с каким-то пойлом.
– Забыл имя?! Вот те на! Хотя «Аспид» тебе хорошо подходит, ты же еще тот змееныш. Эх, надо было настоять, чтобы Кукша пришиб тебя тогда у хором Перуна. Ничего бы мне этот седой волхв тогда не сделал, а Мать — сыра земля очистилась бы от такой гнили! Да и я б жив остался.
– А я бы через год-другой стал властителем Востока и Запада! – обиженно крикнул полубог разбойников Мал, сидевший в самом углу. – И была бы у меня власть, которой бы князья и басилевсы завидовали. И жил бы я в тереме-дворце, где окружил бы себя женщинами и мужчинами для самых изысканных утех!
– Видишь, – на лице рыжебородого засияла мерзкая улыбка, – как жаль, что ты не подох, всему свету бы услугу оказал. Вот, держи! – Он поставил перед Аспидом чарку, наполненную кровью. – Выпей, воин Мары.
Аспид смотрел по сторонам и видел, как корчма заполнялась десятками людей. Большинство он даже не знал, но некоторых «знакомые лица» все же всплывали в памяти. Вот разбойник, убитый у входа в пещеру Мала, вот охранник купеческого обоза… только не было там разве что ночного бродяги с тремя пальцами. Почему-то Аспид сейчас высматривал именно его.
– Пей! Пей! Пей! – гости весело подзадоривали Аспида. Он взглянул на поданный напиток и увидел в кровавой жиже себя, сражающего с Торгейром. Где-то там, на поляне их битва продолжалась; оба бойца были страшно измотаны, но никто и не думал опускать оружия. Дрожащими руками Аспид схватил чарку и со всей силы кинул ее в стену. Звук удара больно раздавался в ушах, перед глазами опять возникла яркая белая вспышка, и…
***
Все вернулось. Он снова стоит напротив Торгейра с мечом руке, только теперь ран на теле еще больше. Кровь из раны на голове струей льется по лицу, все намереваясь коварно забраться в глаза. На ногах воин Мары держится буквально из последних сил. Его противник, впрочем, не в лучшем положении; окровавленная левая рука больше не держит топор, и просто болтается из стороны в сторону, все тело усеяно глубокими и не очень порезами.