– Обидно… – Ведун все же заглянул в мешочек, и подарок его не впечатлил. Размером с половину кулака, формой похож на обычную серую речную гальку. – Почему у любого супероружия всегда такие жестокие ограничения?
– Потому что законы мироздания требуют равновесия, – назидательно ответил бог мрака. – Где есть свет, там всегда появится тьма. Где есть жар, там родится и холод. Где есть могущество, найдется и узда, что удержит силу на месте. Но сила всегда останется силой, холод холодом, а мрак мраком. Нужно лишь суметь ими воспользоваться.
– А с помощью жалкого смертного можно стать сильнейшим из богов?
– Не подведи меня, смертный, – положил посох ему на плечо Карачун. – Награду обещать не стану, ибо моя победа станет для тебя величайшей из наград. Пугать тоже – ибо твое поражение для тебя будет страшнее любой моей кары. Но могу что-нибудь сделать, если это приблизит нас к цели.
– Отнести меня на гору великанов можешь?
– Пойти к «Голубиной книге» открыто? – Старик покачал головой: – Нет, нас заметят и перехватят на полпути. Тебе придется красться серой мышкой, плоской уховерткой, гибкой змеей…
– Тогда хотя бы лыжи.
– Чего? – вроде даже не понял столь приземленной просьбы Карачун.
– Сотвори мне лыжи. А то старые потерялись.
– Где ты видел, смертный, чтобы тени катались на лыжах? – рассмеялся бог мрака и холода. – Так доберешься, плащ поможет. И помни: на свет не показывайся! Хочешь уцелеть – всегда оставайся в тени.
– Тогда укажи направление на гору.
– Плащ знает, – сказал Карачун.
Бог мрака ударил посохом о землю, рассыпался снежными хлопьями и легким облаком умчался верхом на поднявшемся ветре.
– Ну вот, – вздохнул Середин. – А ведь мяса я положил на двоих. Придется есть двойную порцию.
Достав из чехла ложку, он зачерпнул на пробу немного бульона, сделал глоток… И вдруг пронизывающая все тело боль ослабла, словно тысячи иголочек затупились и теперь кололи вполсилы. Молодой человек торопливо сделал сразу несколько глотков – и тело словно отгородили от игл толстым ватным одеялом.
– Вот это приправа!
Не дожидаясь, пока мясо доварится, ведун снял котелок, поставил его в снег, чтобы быстрее остыл, и стал есть, явственно ощущая прилив свежих сил.
Когда последняя обглоданная косточка улетела в кусты, он чувствовал себя уже совершенно здоровым и таким сильным, что мышцы, казалось, вот-вот порвут малицу и вырвутся из нее.
Вот только страшно хотелось спать.
Снова взявшись за косарь, Середин вырезал в стене узкую нору с себя ростом, нырнул в нее ногами вперед и стянул завязку капюшона вокруг лица…
Воин мрака
Новое утро выдалось еще более морозным, чем накануне, и развести огонь стоило немалого труда. Однако остатки ужина смерзлись в котелке в такой прочный ком, что откусить хоть кусочек, не разогревая, было невозможно. К счастью, от вечернего костра уцелело еще много углей и веток, а потому вскоре варево опять закипело. Ведун дохлебал остатки целебного угощения, тщательно отер пока горячий котелок снегом, спрятал в мешок, огляделся.
Разумеется, снежная гора высотой с трехэтажный дом никуда за ночь не исчезла. Ее макушка находилась на уровне сосновых вершин, и была надежда, что, забравшись наверх, можно осмотреться и прикинуть, в какой стороне горы, где река, а если повезет – то и увидеть святилище, в котором хранится «Голубиная книга».
С этими мыслями Середин оправил малицу, нащупал за пазухой сверток, достал. Это была тонкая сетка – «плащ теней» Карачуна. В голове сразу всплыло предупреждение бога мрака о том, что за ведуном охотятся, и мысль забраться на гору перестала казаться столь уж удачной. Если первый удар могучих недоброжелателей Середин выдержал, то второй вполне может оказаться роковым.
«Ладно, давай попробуем, что ты за чудо…» – ведун развернул сетку и набросил на плечи.
И тотчас взвыл от боли в руке – освещенный крест близости столь мощного языческого колдовства не стерпел, буквально ошпарив запястье. Тихо ругаясь, Олег снял крестик, замотал в тряпку, спрятал в поясную сумку, стянул на груди завязки плаща.
«Так, и что теперь? – Он посмотрел на руки, на ноги. – Интересно, как его включать на невидимость? Ах да, Карачун говорил, он действует только в тени…»
Ближайшая тень была прямо здесь, под ногами, под стенкой выкопанного укрытия. Ведун присел, наклонился, бочком толкнулся в нижний край ямы, где места в тени имелось побольше, и… И нырнул в нее! То есть – не спрятался, не укрылся, не стал невидимым, а буквально нырнул, словно в омут, в темную воду, скрывшись под ней, исчезнув, растворившись в полумраке, вполне даже вольготно расположившись в ставшем чуть ли не бесконечным пространстве…