За полгода войны он овладел достаточным количеством техник. Людвиг не жалел ресурсов на будущего мужа племянницы. Эспен изучил не только «Пылающее Торнадо» и закалил тело при помощи «Каменного Покрова». Мечник довёл до совершенства технику перемещения «Рвение Мустанга», а «Союз Огня и Молнии» накрывал куда большую площадь. Но самым главным достижением он считал добытую пару месяцев назад в бою технику скрытности, используемую элитными вражескими жнецами.
— Поступь Призрака, — прошептал паразит и стал прозрачным. Выпустив щупальца, он отправился на юг Разлома Нилот.
Глава 39. Шёпот из глубин
Лагерь потихоньку засыпал. Офицеры армии Бальдра Большерука строго следили за тем, чтобы солдаты не пили и не веселились в преддверии генерального сражения. Не только дисциплина и забота о сне адептов руководили ставкой командующего, но и соображения безопасности: проникнуть в лагерь ночью под шумок куда проще, чем если все будут спать и только дыхание, да пение сверчков не даёт тишине стать мёртвой.
Ведь немного немало, больше тридцати тысяч воинов встали под штандарты Доминос в грядущей битве за Доменгон. Сложно было уследить за всеми даже при должном порядке. За нарушения казнить — не казнили, но всыпать двадцать-тридцать ударов плетью считалось святым делом.
— Плохая примета — мужа не слушать, особенно перед войной, — отодвинул полы офицерского шатра вошёл Людвиг со вскипячённой водой.
— Он ещё не мой муж! — хмыкнула Алиса, протирая копьё.
— Хочешь сказать, как только на твоей руке окажется браслет — ты сразу станешь послушной женой? — вскинул бровь над уцелевшим глазом Жнец Таверн.
— Конечно же нет! Но ему и не нравятся послушные, — сверкнула кошачьими глазками амазонка.
— Моди уже в курсе, что у него скоро будет отчим? — спросил капитан, заваривая чай в двух кружках.
— Я отправляла ему письмо. Он сказал, что не против. Честно, я ожидала, что угодно, но видимо они с Эспеном хорошо поладили за то время, что были вместе.
Само собой, Алиса так и не узнала про то, что её сын пробыл несколько часов в заложниках у отморозков — паразита спасла пара мятных пряников, купленных на деньги Мака.
— А сам-то ты чего не женишься? Если война кончится, необходимость в рейнджерах исчезнет по большей части. Или прорвись до «Спирита», иди дальше по Пути Тельмуса. Чего здесь киснуть в пограничье?
— Здесь лежат мой брат — твой отец, твой дед и, должно быть, бабка. Мои друзья, даже мой правый глаз где-то среди полей валяется. Я никуда не сдвинусь с этой земли. А поводу того, чтобы остепениться… — Людвиг подвинул к Алисе кружку с отваром. — Знаешь, тут или меч от ножен отстегни или штаны на день. Говорю не в укор твоему прошлому.
Людвиг невольно коснулся чёрной повязки.
— Я предпочёл войну мирной жизни. Когда нас с твоим отцом привезли в Старвод, нам было меньше месяца. Наша матерь была такой же наёмницей, как и отец. Она умерла в полевых условиях военного лагеря. По рассказам отца, дед когда-то также привёз и его, отдав на руки своей матери. В итоге, нас растила твоя пра-пра-прабабка. На её глазах сменилось три поколения, которые уходили на войну, привозили домой малых и снова уходили, пока не возвращались ногами вперёд. Я бы не хотел такого для своих детей, но слишком надолго завяз на поле боя, чтобы научиться в своей жизни чему-то, кроме убийства людей. Поэтому дал обещание, что порочный круг сирот прервётся на мне.
— Папа твоих идей не разделял… — отпила из кружки Алиса. — М-м-м, цикорий!
— Торвальд был младше меня на четыре минуты и потому мозгов ему не доставало, при всей моей братской к нему любви! — махнул рукой Людвиг. — Ушёл куда-то на побережье, сражаться с пиратами-неко. Вернулся уже, когда тебе лет шесть было, вроде.
— Интересно, почему он не оставил меня на твоё попечение? Относительно тех мест, где я после смерти отца провела свою юность, Старвод был тихим омутом, населённым хромыми чертями, — задумалась Алиса.
— По что мне знать? Но не мог же я отнять ребёнка у родного брата? Да и ты от него ни на шах не отходила. Бедная моя девочка, что же ты чувствовала, когда он погиб…
— Если честно, то облегчение, — ответила амазонка. — Я была вольна пойти и умереть, где захочу. Воспитание в мужской компании накладывало свои отпечатки, философия воинов прочно закрепилась у меня в голове. Но потом родился Моди. И я уже не могла рисковать собой излишне, а сейчас, наверно, мне хватило ума завязать с войной. Может, потому что выросла, хм.
— Но ты сейчас сидишь в лагере, готовясь сойтись в бою с Пурпурными Драконами, — подметил дядя.