Мальчик круто развернулся к нему. Он был в ярости.
– Здесь не нужно следствие, потому что он воин. Ты просто должен вызвать его на поединок. Тебе не нужно указывать причину, а он не имеет права отказаться. Уверяю тебя, для Шонсу он не будет достойным противником.
– Но для меня будет! – Уолли рассмеялся. – Разве что заменить поединок на мечах партией в теннис. Могу я выбрать оружие?
Мальчик опять показал зубы, на этот раз со злостью.
– Вам дали язык Шонсу, мистер Смит, вам дадут и его умение. Дело очень важное! Гораздо важнее, чем уменьшение себестоимости полипропилена или, скажем, оценка докладов специалистов об альтернативных каталитических системах для гидрогенизации.
– Ага, глюк, да ты рылся в моей папке? Ну что ж, докажи! Давай, рассказывай! Что это за сверхважная задача?
– Боги ни о чем не просят!
– А я не верю в богов, – Уолли пожал плечами.
– А! Ну вот мы и добрались до сути!
– Сделай чудо, – сказал Уолли, усмехаясь. – Преврати этот стул в трон.
Лицо мальчика было в тени, но глаза ярко вспыхнули.
– Чудеса – это жестоко! Кроме того, они не совершаются по требованию!
– опять появилась знакомая усмешка. – К тому же, если бы я и совершил чудо, это не помогло бы тебе поверить в реальность Мира, не так ли?
Уолли с усмешкой согласился. Он подумал, что пора бы уже подать завтрак. Мальчик откинулся на стуле. Стул был слишком большой для него, и вся его фигурка напоминала согнутый банан. Мальчик не отрываясь смотрел на Уолли.
– Откуда берется вера?
Уолли мог бы дать ему в ухо и вышвырнуть вон, но чем тогда заниматься целый день?
– Вера? Ее дает воспитание.
– Тогда это просто отодвигает проблему на одно поколение назад, – мальчик усмехнулся.
– Да, – согласился Уолли не без интереса. – А если, скажем так: вера – это желание наделить привычными для нас ценностями некое всемогущее существо. Как тебе такое определение?
– Плохо, – ответил мальчик. – Зачем кого-то чем-то наделять?
Уолли чувствовал, что его к чему-то подталкивают, к чему-то такому, о чем он говорить не хотел, и не мог до конца понять, к чему именно.
– Поиск счастливого конца? Оправдание страданий каким-то высшим смыслом?
Становилось жарко, хотя солнце стояло еще низко и день только начинался. Уолли чувствовал, как по ребрам стекают струйки пота. А костлявому мальчику, кажется, хоть бы что.
– Уже лучше, – подбодрил он Уолли. – Теперь дальше. Как можем мы дать тебе веру в этот Мир? Ты уже испробовал его радостей. Может быть, необходим еще и вкус страдания? Вкус ада подействует сильнее, чем вкус рая?
– Нет. – Такая перспектива вовсе не казалась заманчивой.
Темные глаза опять сверкнули.
– Так значит, ты отказываешься исполнить приказ Богини? – Если бы все это не было безумием, можно было бы подумать, что он угрожает…
– Передай своей богине, пусть выкинет это из головы, – твердо заявил Уолли. – Я вовсе не собираюсь быть воином, ни в этом мире, ни в каком другом.
Мальчик посмотрел на него холодно.
– Я всего лишь полубог, – и я не могу быть таким наглым. Почему бы тебе не спуститься в храм и не сказать Ей это самому?
– Самому? Чтобы я поклонялся идолу? Глиняному идолу? Или каменному?
– Каменному.
– Никогда!
– Почему? – спросил мальчик. – Ты довольно долго поклонялся тряпичному флагу.
Уолли почувствовал, что упустил нечто важное.
– Но я верил в то, что стоит за этим флагом.
Услышав это, мальчик рассмеялся и спрыгнул со стула.
– Ну вот, опять то же самое! Но пора уходить – сюда идут наемные убийцы, так что тебе лучше где-нибудь спрятаться.
Уолли тоже вскочил на ноги.
– Спасибо за предупреждение. Мне нужны какие-нибудь штаны.
– Ты еще не открыл этот мешок с подарками, – мальчик указал на узел, который лежал на полу.
Как же это он раньше не догадался? Уолли поставил узел на кровать и стал его развязывать.
– Надень сначала юбку, – сказал мальчик. – Немного коротковата, но подойдет. Теперь ремни. Ботинки малы.
– Пожалуй, ты прав, – согласился Уолли, пытаясь натянуть ботинки. Похоже, теперь ему нужен как минимум тридцатый размер.
– Разрежь их мечом, – мальчик хихикнул. – Воин не может ходить босым. Уолли вынул меч. Это было нечто ужасное.
– Что с ним делают? – спросил он. – Охотятся на слонов?
Держа клинок кончиками пальцев, он прорезал в ботинках отверстия. Мальчик опять хихикнул.
– Может, мне лучше пока оставить его тут? – спросил Уолли.
Мальчик покачал головой.
– Воин без меча – это общественный скандал.
Ножны висели у Уолли за спиной. Он попытался вложить в них меч и уперся рукою в потолок. Тогда он сел на кровать, но тут ножны свалились на пол. Он уже начал терять терпение, а мальчик все так же хихикал.
– Попробуй встать на колени, – предложил он, – или наклонись. Правда, тогда они отойдут в сторону…
Так оно и случилось. Ножны лежали у него поперек спины. Беспрерывно ругаясь и чуть не отрезав себе ухо, Уолли наконец убрал меч.
– Неплохо, – сказал мальчик, оглядев его. – У тебя эфес не с той стороны. Впрочем, Шонсу легко владеет и правой и левой, так что это не имеет значения. Если захочешь кого-нибудь убить, вынимай меч левой рукой. – Я вовсе не собираюсь его вынимать! – но все же Уолли вынул меч и передвинул ножны на другую сторону.
– Теперь поправь рукоятку и смотри, чтобы он висел прямо, – сказал мальчик и взял в руки маленький кожаный ремешок, последнее, что оставалось в свертке. – Это зажим для волос, – пояснил он.
– Никогда не носил кожу, – пробормотал Уолли, откидывая назад волосы и связывая их ремешком, густые, тяжелые волосы, у Уолли Смита шевелюра была куда скромнее. – Мне что, надо появиться на людях во всем это снаряжении? Меня арестуют. – Он хмуро посмотрел в грязное мутное зеркало. – Арестовывают только воины, – мальчик засмеялся, – а ты – воин высокого полета. Нет, все очень хорошо. Увидев тебя, девушки засвистели бы от восторга, – если бы, конечно, осмелились. Пойдем.
Уолли колебался. Он посмотрел на плащ, оставшийся лежать на кровати, и на корзину, в которой лежало целое состояние – гора серебряных блюд, – А как же все это? – спросил он.
– Это украдут, – ответил мальчик. – А какая разница?
В его вопросе Уолли почудился некий подвох. Он увидел, как острые глаза его собеседника сверкнули. Это ловушка – если он скажет, что разница есть, значит, все эти вещи имеют какую-то ценность, а следовательно, они реальны. Однажды он уже попался, и теперь надо быть осторожнее.
– Никакой.
– Тогда пошли, – кивнул мальчик и побежал к двери.
– Слушай, ты, Недомерок! – окликнул его Уолли. – А может, ты заманиваешь меня в ловушку?
Опять показалась эта зловредная усмешка, открылась дырка там, где не было зуба.
– Да.
Больше он не сказал ничего, но вопрос: «А какая разница?» отчетливо читался в его лукавых глазах.
Уолли пожал плечами и улыбнулся:
– Ну, пошли! – и вышел из домика вслед за мальчиком.
Глава 6
Было прекрасное, по-тропически томное утро, его не портили даже запахи, которые всегда сопутствуют большому скоплению людей и лошадей. Солнце уже разогнало тень около домика и теперь нещадно жгло Уолли спину – в такие утра, как это, всегда начинаешь думать о летних каникулах, о пляжах и загорелых девушках, о прогулках по лесу и о теннисном мяче. Мальчик запрыгнул на низкий парапет дороги и, раскинув руки, чтобы удержать равновесие, покачиваясь, побежал вперед Чтобы не отстать, Уолли прибавил шагу; он заметил, что дорога спускается вниз, под кроны деревьев. Спрашивать о том, куда они идут, – бесполезно: ответом будет все тот же вопрос.
Путников, шедших навстречу им, было не слишком много. Поравнявшись с ним, люди приветствовали его поклоном. Он кивал им, не останавливаясь. – Как я должен отвечать на приветствия? спросил он своего проводника. – Кивок – это то, что нужно, – ответил мальчик; стена, по которой он шел, стала шире и теперь он двигался ровнее. Его лицо было совсем рядом с лицом Уолли. – Не отвечай черным и белым. Если хочешь, то и желтым. А зеленых и синих ты должен приветствовать – прижми к груди сжатый кулак. Это значит, что ты не собираешься обнажать меч, так же, как рукопожатие означает, что ты не прячешь где-нибудь оружия. – Опять начался узкий полуразрушенный участок, и он раскинул руки. – Не улыбайся, тебе это не положено.