***
Мы сделали привал. Растелили шкуры на землю, мои шкуры солдаты растелили в глубине леса, натянули между деревьев балдахин, чтобы нам с моей спутницей видимо никто не помешал. Рядом был небольшой прудик, в который так и хотелось прыгнуть, чтобы искупаться и стереть с себя выль прилипшую в дороге. Уже вечерело, и только я подумал о том чтобы пойти искупнуться, как мимо меня прошла она, и стала медленно стагивать с себя липкое от пота платье. Ее обнаженная фигуру манила и сводила с сума. Тонкие длинные ноги, подтянутые круглые ягодицы, тонкая талия, небольшая округлая грудь с розовыми сосками, светлая кожа, такая нежная, такая мягкая, словно только прикоснувшись можно ее повредить. Словно фарфоровая куколка она стояла у кромки воды, и проверяла теплоту сладостной водицы. Через секунду она прошла вглубь пруда, и нырнула в него с головой. Я решил не медлить и отправился вслед за ней. Минута, и я уже был посреди пруда, откуда вынырнула Лилиана. Она смотрела на меня, с ее лба, глаз и щек стекала вода, языком она слизывала ее со своих губ. Стоило ей сделать столь эротичное движение, как все во мне закипело. Я чувствовал как горю, и таю по ее взглядом, как мышцы наливаются свинцом и член стоит так, что задевает моей живот и от дикой пульсации он бьт по нему вызывая мурашки. Она стоит вот так рядом, голая, уязвимая, опьяненая прохладой пруда и усталости. Сейчас она готова на все, а я готов ей все это дать, хоть и сам изнываю от усталости и дико хочу спать, но еще больше мне хочется оказаться внутри нее, почувствовать тепло ее тела, услушать как из ее рта выходят сладостные стоны.
Она моя боль, самая настоящая, дикая головная боль, которую я до сумашествия хочу. Я бнял ее за талию и притянул ближе. Она тут же издала писк, который разлетелся в разные стороны леса. Я впился губами в ее пухленькие губки, и сладостный стон тут же стал моей наградой, за столь дикий порыв эмоций. Я не мог отсановиться, я гладил где только можно и нельзя, она выгибала спину, тянулась ко мне, а я продолжал ее неистово целовать и ласкать.
- Как же я тебя хочу, - тихо прошиплав ей на ушко, я продолжил свои действия. Кружил над ее ариолами груди, ласкал попку, кусал ее шею. Однако мои слова на нее подействовали иным образом. Она выставила руки вперед упирась мне в грудь, и мотала головой в право в лево, повторяя - не надо, не надо, прошу, не надо.
Меня ее слова только разозлили и действия стали жестче, поцелуи углубились, теперь мои руки ласкали ее складочки, а пальцы проникали вгубь ее тела, сначала одним я кружил бугорок между ее ног, потом ввел второй палец, и с криками она стала извиваться и бить меня в грудь. Еще немного и она кончит, я чувствую, как все тело ее напрягается, как мои пальцы там внутри сжимает, это самое сладостное, что я испытывал с кем либо из женщин. Она другая, не такая, как все. Я ускорил процес вдалбливал в нее свои пальцы, а она стонала, кричала и плакала, толи от боли, толи от наслаждения, мне было все равно, я не мог себя остановить, ее движения, ее сладостный аромат, ее стоны, все смешалось во едино, и я перестал себя контролировать и получал то, что хотел, ее. Когда она кончила, она обняла меня за шею, положила свою голову мне на плечо, и тихо прошептала - хватит, не надо, прошу. Она обессиленная лежала на моих руках, когда я нес ее обратно в наш шатер. Я положил ее на шкуры, а вытер ее тело тряпьем, и лег рядом, наблюдая, как ее грудь взымается вверх, и пытает ровно вниз. Она сопит во время сна, шеки раскраснелись, губы стали пышнее от поцелуев, и такие алые, и соблазнительные, что не удержаться, чтобы не поцеловать. Я смотрел на нее, а через несколько минут прикрыл глаза и уснул сам.
Сон пришел быстро. Я нахожусь где-то, место отдаленно напоминающее мой замок, в котором я рос, и который я покинул в возрасте 17-ти лет. Я не хотел там жить больше, все напоминало об отце, о том, что он творил и я сам чувствовал как меняюсь, я превращаюсь в него, чего я очень не хотел. Я стоял посреди тронного зала, вокруг меня сгущались тени, они становились все более отчетливыми, тени плыли по воздуху и припадали к трону, пока тень не стала приобретать отчетливые очертания человека. Лица толком видно не было, его прятал капюшон, черная мантия покрывала все его тело, сам же он был высоким, подбородок острый, а кожа больше на серую походила, чем на белую. Руки человека сморщеные, и когти, черные. Хуже всего, что незнакомец поднял голову, и я увидел его оскал, не человеческий, звериный. Губы чернее ночи, а зубы словно тясяча игл, такие же острые и темно-серые. Незнакомец встал и я разглядел другую часть лица. Нос длинный и тонкий, глаза, узкие с черной радужкой и красным зрачком. Это был не человек, демон, настоящий демон. За моей спиной оказались мои люди, но не живые, они лежали кучами в крови, их тела бали разорваны, и кровь сгущалась, стала заполнять тронный зал. Я схватил свой мечь, направил его на незнакомца, а тот движением руки, схватил меня за горло, поднял вверх.