― Ты кого обмануть решил, сын осла?! Да я смешаю твоё дерьмо с уличной пылью и набью тебе рот!
Разговор за дверью был явно не дружеским. Проклятья сменялись звуками ударов, чьим-то криком, и Марк подумал было вмешаться. Но в этот момент дверь распахнулась и из нее выскочил человечек ростом с собаку, в котором любой горожанин запросто бы опознал судебного соглядатая Ноя. Лицо его было перекошено страхом, из разбитой губы на подбородок стекала струйка крови, а широкие штаны были мокрыми, как у грудного ребенка. Чей-то огромный сапог с кованым носком смачно пнул доносчика системы под зад, отчего тот подлетел на метр в воздух, а затем глухо шлепнулся о грязный, заплеванный пол. Вслед за ним из дверей показался владелец сапога, в котором Марк узнал Сирила, честного воина, с которым они частенько пересекались, сражаясь с врагами Империи. Близкими друзьями они не были, но уважали друг друга. Впрочем, последнее, что слышал Марк о бывшем капитане отряда десантников ― будто тот подался в пираты и с удовольствием и довольно успешно занимался грабежами.
― Марк Лозен! ― узнал его Сирил, ― что ты забыл в этой дыре?
Малыш Ной, увидев, что враг отвлекся, стал потихоньку отползать к выходу. Здоровяк Сирил зыркнул в его сторону из-под густых черных бровей и грозно топнул ногой. Маленький человечек взвизгнул, вскочил на ноги и опрометью бросился к выходу.
Марк слегка подосадовал, что не прошёл мимо: в его планы не входила болтовня со знакомыми, да и свой визит в заведение Доррис хотелось бы оставить в тайне. Но случилось то, что случилось, и поэтому он, широко улыбаясь, ответил на приветствие:
― Благословен будь богами, Сирил. Думаю, мы с тобой ищем здесь одного и того же: выпивку и девочек.
― Ты же видел только что мою «девочку», ― расхохотался широкоплечий пират.
― У меня потребности менее изысканные, ― поддержал шутку Марк, ― Ну да о вкусах спорить — только время тратить. Рад был повидаться. Жаль, что сейчас спешу и нет времени поговорить. Но мы ведь в не последний раз встречаемся на этом свете.
Однако уйти не удалось, старый товарищ перекрыл своим громоздким телом и без того узкий коридор и отступать не собирался.
― Не торопись, друг, ― пророкотал Сирил, кладя ему руку на плечо, ― ты здесь один?
― С тобой, ― попытался отшутиться Марк, чувствуя, как его, крепкого 38-летнего мужчину, мощная ладонь буквально вдавливает в пол.
― Никого с собой не привёл?
― Не пойму, о чем ты? — ситуация стала раздражать.
― Ты ведь сейчас идешь в Красный зал? ― уточнил пират.
Марк предпочел промолчать. Сирил заметил работу мысли, легкой тенью скользнувшей по лицу Лозена, и ослабил хватку:
― Это всего лишь вежливость. Мы проследили за тобой от самого дома — хвоста нет, ты чист. Но я должен был спросить, таковы правила. Идем, я провожу.
Марк повернулся к Красному залу, однако незваный провожатый мягко подтолкнул его в противоположную сторону, пояснив:
― Меры предосторожности.
Они дошли до старого черного полога в самом конце коридора, спустились по узкой кованой лестнице, скрывавшейся за тканью, прошли через пустой двор со сваленными в кучи старыми досками и подошли к каменной, поросшей мхом башне. Стучать не пришлось ― дверь распахнулась. В полутемном коридоре, пахнущем пометом летучих мышей, Сирил отступил, многозначительно кивнув на единственную дверь по левую сторону. Марк прошел пару метров по коридору, освещенному тусклыми, мигающими лампами, дернул металлическую ручку двери и вошел.
***
Если бы сейчас кто-нибудь из этих двоих вернулся в зал, то застал бы там малыша Ноя, тихо беседующего с чернокожей танцовщицей, которая пыталась очаровать Марка. Красавица каури что-то быстро чертила пальцем на мокром столе. Ной смотрел, кивал, затем вложил в ладонь девушки несколько монет и выскользнул за дверь.
***
Таинственное послание пришло ему рано утром, в виде маленького сложенного листка под дверью. На листке было всего пять слов: «Каменный мешок. Красный зал Доррис». Их хватило, чтобы живущий отшельником в своем старом доме Марк сбрил недельную щетину, сменил домашнюю одежду на походную и отправился по указанному адресу. Он хотел увидеть того, кто готов был рискнуть собственной жизнью, вызывая на свет воспоминания, которые бывший капитан Армады десяти легионов Марк Лозен предпочел бы похоронить навечно.