В полутемном зале тихо играла музыка. Стены мягко мерцали рубиновыми всполохами, освещая центр помещения ― бассейн в виде огромной ракушки, над поверхностью которой поднимался туман. Над легкой серебристой дымкой парила сидящая на коленях женщина в одеждах цвета императорской семьи. Ее тяжелые черные волосы, стекая по алому шелку касались воды, тонкие пальцы были сложены на груди, глаза закрыты. Во всей этой картинке, так резко отличающейся от вида старой башни, окруженной хламом, с валяющимися тут и там дохлыми крысами, было что-то нарочитое и фальшивое. Марк прокашлялся и попросил:
― Госпожа, было бы куда проще встретиться лицом к лицу, без всего этого… маскарада.
Женщина распахнула огромные глаза без белков, с одной лишь пугающей темной радужкой.
― Марка Лозена не испугать колдовством, ― прошептала она. Тихий голос отозвался в каждом уголке комнаты, стены которой завибрировали.
― Что я, ребёнок, которого нужно пугать, чтобы он хорошо себя вел?
― Нет, ― согласилась женщина, ― Пусть будет по-твоему.
Она подняла руки, взмахнула широкими рукавами, словно крыльями, и в зале потемнело. Когда к Марку вернулась способность видеть, он обнаружил, что находится в небольшой, заставленной огромными бочками комнате. Свет луны проникал сквозь единственное окно под потолком. В лунной дорожке, вытянувшись во весь свой небольшой рост, стояла девушка. С упрямым маленьким подбородком, вьющимися локонами бронзового цвета, не достающими до плеч, и маленькой морщинкой меж бровей, которую не смог скрыть сумрак. Было видно что она устала ― поддерживать чары, да еще в таких масштабах, — дело непростое.
― Так лучше? ― голос был тем же, что несколько минут назад, только уже не вибрировал и не пугал.
― Так уже нормально. Хотели произвести на меня впечатление? С этим справилось послание. Чем обязан...?
― Тия. Меня зовут Тия.
***
Пятые сутки Марк шел по пустыне Хаш. Погони не было — преследователи его наверняка уже похоронили. Только сумасшедший мог отправиться в эти коралловые пески и надеяться выжить. Хаш славилась бурями и зыбучими дюнами, животные ее обходили стороной, семена растений погибали, не сумев пробиться сквозь спрессованные песчинки. Воды практически не осталось, из еды ― два последних сухаря и плитка засушенных водорослей размером с ладонь ― настоящее богатство. Военные штаны держались лишь на ремне, если бы не он, давно бы остались на каком-нибудь бархане. Кожа на лице ничего не чувствовала ― продубилась ветрами. Когда закончится песок, Марк не знал, но видимо, придется пить собственную мочу. Воду он берег. Лечь и просто сдохнуть мешал характер и ноша за плечами.
― Улететь ты не сможешь, спалят еще на земле. Хоть мертвый, но донеси до Артанга, передай мессиру Рокесу и забудь, будто этого никогда и не было, ― полковник Пангис не приказывал — просил. Но просил так, что Марк понял ― исполнять надо буквально. Взял протянутый тяжелый рюкзак, закинул на плечи и пошел, стараясь не думать о том, как погибают его товарищи, сгорая в лучах вражеских пушек Каменного мешка. Шел тяжело, — когда ты капитан летунов, от походов отвыкаешь. Шел по звездам, которые изредка появлялись на небе с тучами песка. Очнулся, когда услышал хныканье. Подумалось: «галлюцинации». Но нет, хныканье раздавалось из-за плеча. В ужасе расстегнул рюкзак и увидел маленькую девочку с глазами цвета ртути и бронзовыми волосами.
― Ты кто? ― просипел Марк, даже не подумав, сможет ли ему ответить ребенок, который помещается в походный военный рюкзак.
― Тия, меня зовут Тия, ― прошептала малышка.
Глава 2
Первую встречу с Марком Тия не помнила — была слишком мала. Могла лишь предполагать, что сильно испугалась. А еще ее наверняка напоили сонным зельем, чтобы она не плакала и не выдала Марка преследователям, пока они добирались до пустыни. Их искали несколько дней, Кутсера послал по следу лучших своих ищеек. Приказ был простой: найти и убить обоих. Пустыня надежно скрыла беглецов, а затем милостиво отпустила, решив, что хватит с них и семи дней испытаний.
Первые детские воспоминания Тии были связаны с няней Зоэ. Пожилая кетанка была доброй, мудрой и никогда ее не ругала. Жили они в просторном доме на юге Рамагона, прямо под боком у Кутсеры, в пяти кварталах от его дворца. Хочешь что-то спрятать ― оставь на виду. Зоэ одевала Тию как истинную кетанку — в длинное платье из тонкой шерсти и шелковую накидку, полностью скрывающую голову и плечи. Попросить ее открыть лицо — означало оскорбить весь народ, который всегда держался особняком и не противился власти ровно до того момента, пока его не начинали притеснять. Кетанцы были опытными воинами, которые оттачивали свое мастерство, охраняя границы от пиратов Мирны. Желающих бросить вызов и проверить их мастерство на себе не было. Так и жила маленькая Тия под защитой народа к которому не принадлежала, воспитанная женщиной, которая не была ей матерью, преследуемая врагами, которые даже не подозревали, насколько близко находится их жертва. Не зная, кто ее родители, не понимая, почему она не с ними.