Игнорят, получается.
Гонять их не хочется, гвалта тоже. Поэтому я выхожу наружу, Разгребаю двор, поилки, тащу из колодц3а свежую воду, перемываю все. Нахожу мешку с чем-то перемолотым, порубленную, но уже подвявшую траву. Раскладываю все это. Петух выглядывает, коротко командует своим дамам. Миг – и все во дворе.
И я же спокойно, вооруженная корзинкой, захожу в сарай.
Обнаруживаю несколько пеструшек, что так и не двинулись с места.
- Вы на яйцах сидите? – спрашиваю я у них. – Вы мои красавицы, сейчас.
Мою миски, разгребаю солому с ароматными продуктами жизнедеятельности.
Вот теперь можно и собирать яйца. Мальчишка, которому я их отдавала, смотрел на меня как на привидение. Такое впечатление, что хотел и пальцем потыкать, чтобы убедиться, жива я или нет. Но, судя по тому, как лихо на него пошел петух, обрадовавшийся, что можно кого-то попугать, раз со мной не повезло, подставила меня госпожа Ирма знатно. Хотя. И пусть ее. Еще б одежду мою отдали, да в покое бы оставили. А если бы еще и в «Устрицу» отпустили – вот это жизнь.
- А там еще один курятник, - обрадовал меня мальчишка, подхватывая корзину. И тут же дернувшись от петуха, который был за забором. Но не терял надежды кого-нибудь растерзать.
- Поняла, - вздохнула я. И тут окликнула его: - Стой!
- Чего тебе? – недовольно обернулся он.
- Где в замке кормят.
- На кухне, - загоготал он довольно.
- Сейчас как калитку открою… - пообещала я. Петух воспрял духом.
- Спрошу я. И принесу.
- Давай-давай.
Я вышла из одной загородки и отправилась уже спокойно обследовать, куда меня занесло.
Второй загончик обнаружился рядом с первым. Там были молодые петушки.
- Ну, привет.
Они отнеслись ко мне благосклонно. Особенно когда я навела порядок, сменила воду и сыпанула еды.
- Снова стою одна-а-а-а…
Оказывается, убирать курятник под пение вполне себе. Особенно если пританцовывать, используя палку странного приспособления, что они тут называли «вилы» как микрофон. Ну, и замотать тряпкой лицо, чтобы хоть чуть-чуть меньше пахло. Кстати, у кур было поприличнее.
Эх, до микрофона, караоке и нормальных танцев им было как… вот этой фиги до нормальных вил. Но я уже и приспособилась, и смирилась.
Еды мне так и не принесли – приходилось развлекать себя тем, чем есть. Я, глупая, даже яйцо сырое не выпила. Эх.
- А кругом тишина, взятая за основу…
Я совершила пируэт. И натолкнулась на настороженный взгляд. В углу, оказывается, прятался ребенок. Девочка, маленькая, лет пяти. И такая чумазая, как будто куры в курятнике ее и воспитывали, попутно пряча в ямах погрязнее и поглубже, чтобы никто не нашел. Странно, в Бриджчёче даже рабов настолько грязных я не видела. Но у девочки и ошейника не было. Совсем удивительно.
- Привет, - улыбнулась я ей и присела на корточки. – Я Тана. А ты кто?
- Мира, - серьезно ответила девчонка. – А где моя мама?
- Солнышко, я не знаю. Но, может, мы пойдем и спросим.
В ответ девочка вжалась в стену, глаза ее налились слезами.
- Нет – так нет.
А сама подумала – и что с ней делать? Будь я в самом городке, то пошла бы к девчонкам, что работали в таверне, или к хозяину. А тут, в замке? Не идти же к госпоже Ирме, в самом деле. Или – еще лучше – к самому ярлу.
- Мирка, мерзавка! – вдруг раздался мужской голос, прерывая мои размышления. – Где ты?
Это еще что такое?!
7-2
Я быстро загородила девчонку, сжавшуюся в комочек, мешком с соломой, которую притащила в сарайчик, и вышла на двор.
Петушки чинно гуляли, из-за второй загородки за ними ревниво бдел мой первый знакомец, что поприветствовал меня зычно и недовольно, явно подзывая к себе. А калитку открывало какое-то пьяное грязное существо неопределенного возраста и облика.