- Простите меня, глупую, - тороплюсь. Может, еще пронесет, может, просто отпустит. – Просто я – повариха. И я так радуюсь, когда все сыты!
Из синих глаз мгновенно исчезает веселье, они меняются как море при внезапно налетевшем шторме. Становится жутко.
Язык мой. Что ж ты будешь делать!
- И печалишься, когда все голодны. Ты из каких рабов? – спрашивает меня синеглазый, поддевая круглую дуру, что висела у меня на широком кожаном ремешке на шее, всем демонстрируя мой статус. Статус бесправной рабыни.
- Из даров моря, господин.
- Волны принесли тебя, повариха?
- Да, мой господин.
- И как тебе наш мир?
- Он совершенно не похож на мой, господин. Но люди везде любят вкусно поесть.
Я поймала на себе изумленный взгляд Сига. Что же я еще сказала не так?
- Ты в какой таверне работаешь?
- «Скальная устрица», господин.
- Хорошо.
И меня отпустили. Миг – и на узкой улочке, что вела к морю, осталась лишь я.
Ушли. Воины ушли.
На ногах я не устояла, рухнула на колени. По щекам потекли слезы. Опустошения, облегчения. Злости на себя. Чего угодно, но только не ярости. Потому что ярость доступна лишь свободным. А если ты думаешь, как свободный – ты попросту не выживешь. Посмотришь прямо. Забудешь добавить «господин». Или поклониться, или рухнуть на колени.
И все. От тебя не останется даже воспоминаний. Чужой мир – чужие правила.
Этот мир, наверное, не злой и не добрый. Просто тут есть рабство. И просто я оказалась рабыней.
- Тана, ты как? – ко мне подбежал Сольд, мальчишка, который работал помощником на кухне в «Скальной устрице». – Что им было от тебя надо?
Я только головой замотала, стараясь прогнать ужас и неуместные слезы.
- Ты откуда тут взялся? – наконец смогла проговорить.
- Хозяин зовет тебя, - говорит Сольд, словно извиняется.
- У меня же есть еще время… - Я с сожалением смотрю на узкую синюю полоску моря, похожую на глаза мужчины, что меня так испугал. Еще минута – и заходящее солнце этого мира позолотит ее.
Хозяин разрешает мне ходить на берег и провожать закат. Не каждый день, разумеется. И лишь после того, как на кухне будет все приготовлено – счастье еще, что здесь не принято, чтобы все готовилось при госте. Главное, чтобы было много. Это с меня. И горячее да поживее – вот это уже не с меня. Тут работаем магия и подавальщицы.
А вот за то, чтобы всем хватило – за это отвечает хозяин. И у него это волшебным образом получается. Как он рассчитывает, сколько мне готовить – не знаю, но за это время мне приходилось выходить во вторую смену и становиться к плите еще и вечером сущие разы.
И сегодня именно такой день.
Вставай, тряпка. Надо работать. Рабыня не должна создавать проблем, иначе они начнутся у нее самой. Вот запретят тебе ходить на берег, провожать закат – что ты будешь делать?
Всхлипнула. Засмеялась. Конечно, закат, точнее, его отсутствие – это самое страшное, что может со мной случится в этом мире.
- Пойдем, - говорю мальчишке. И поднимаюсь на ноги.
Таверна «Скальная устрица» прикольная. Наверное, у нас она бы пользовалась спросом. Брутально. Чисто. Деревянные столы толстенного дерева. Скамейки, сделанные словно для богатырей – а местные отличались и ростом, и шириной плеч как один. Щиты на стенах. Как я понимаю, то, что было отнято у поверженных врагов в дальних походах. Для мужиков – и местных в том числе – самое то. Плюс пиво, которое хозяин умел и любил варить. И полгода назад прибавилась еда в моем исполнении. Раньше в «Устрицу» заходили просто выпить пива – часто на бегу. Кинуть в рот гренку – гадость, надо признать. Или кусок соленой рыбы, без изысков. А вот с вкусной едой так уже не получится, надо посидеть за столом, расслабиться. И дела, которые у Брема и до того шли неплохо, вообще рванули в гору.
- Да, хозяин, - я зашла с черного входа, быстро окинула взглядом зал. Ничего особенного. Народа не больше того, что ожидалось. Что еще случилось?