- Да глупости она несет, - возмутился белоголовый, - подумай сам. В замке гарнизон, который мы должны сменить, подвалы, полные запасов, город в конце концов. И не маленький, не чета этой дыре. Там одних рыбаков несколько артелей и самый вкусный копченый угорь в королевстве.
- И все же, - синеглазый был в задумчивости.
Я же споро и молча переворачивала последнюю партию гигантских пирожков на гигантской сковородке.
- Накрой лучше на стол, - приказал мне Сиг. – Что готовишь ты вкусно – тут спора нет. Но как прорицательница… - Тут он скривился.
«Так я и не стремлюсь», - проговорила я про себя. И промолчала.
- Вам угодно будет перейти в зал, дорогие гости?
- Нет, мы будем завтракать здесь, - решил Харальд.
- Как будет угодно.
Быстро кинула на стол, где обычно ели мы с обслугой, домотканое полотно, расшитое алыми ягодами, нарезала куски от пирогов с мясом, выставила капустные из неудачного теста, все горячее. Полюбовалась на лица мужчин. Из столицы или деревни, принц или рыбак, запах хорошей выпечки действует на всех одинаково. Выражение лица становится чуть мягче, а взгляд мечтательнее.
Налила в огромные глиняные кружки ягодного отвара, сдобренного медом, поставила перед гостями.
От испуга даже забыла, что спала всего три часа и перед явлением «добрых» гостей засыпала на ходу.
- Сядь с нами, - раздался новый приказ синеглазого.
- Я не смею, - уставилась в пол.
- А я не могу есть, когда кто-то стоит над душой.
«Вот где хозяин, когда он так нужен, а?» Понятно, что тот ушел спать, как только закончился самый тяжелый этап с хлебом и его сформировали в караваи. Он подождал, пока мы, женщины, поставили хлеба в печь, похвалил нас и ушел. И до обеда не собирался подниматься, потому что всему Бриджчёчу было известно, что раз в пять дней мы открываемся сильно после обеда. А кто об этом не знал, для того была вывеска: «ЗАКРЫТО». Но это совершенно не интересовало пришлых.
- Налей себе чего-нибудь и садись, - с нажимом проговорил Сиг.
И я и не поняла толком, как плеснула себе отвара в кружку и упала на лавку. Только удивилась очень.
- Магия, - улыбнулся довольный синеглазый.
- Дорогие гости, а что тут происходит? – раздался у входа на кухню голос хозяина.
И я вздохнула с облегчением и вскочила на ноги. У хозяина в руках был топор. И был он напряженный и собранный. Как будто действительно собирался порубить пришлых мелко-мелко. Гораздо мельче, чем я рубила оленину на пироги.
- А мне тут нравится, - воскликнул весело синеглазый. – Кухня превосходная, пиво – и в столице такого не сыщешь. Хозяин таверн – не мямля и не рохля. И даже вёльва есть.
- Огурцы тут еще королевского стола достойны, но девка все равно не вёльва! – махнул рукой Сиг. Он вкусно ел пирожок с капустой и блаженно щурился, игнорируя вооруженного человека.
- Но готовит хорошо.
- Это да.
Хозяин, видя такой превосходный игнор, перевел взгляд на меня.
- Не знаю, - поспешила я ответить. – Дорогие гости пришли на кухню и попросили их накормить. Приказали сесть рядом.
- Совершенно верно, - синеглазый допил взвар, отвязал от пояса кошель и бросил его на стол. Тот раскрылся и по столу покатились монеты. – Я забираю вёльву в замок. Вечером верну. Или с утра. Живой.
Глава четвертая
О мужской солидарности и женской агрессии
Слезы кипели у меня на глазах. Кулаки сжимались. И нечеловечески хотелось взять в руки топор и вмазать. Насколько сил хватит. От всей души.
С ненавистью смотрела в огромную спину, живописно задрапированную алым плащом, подбитым серым волчьим мехом. Сзади меня конвоировал Сиг – он чуть не наступал мне на пятки, не давая медлить.
Злилась. И понимала, что на себя. Решила, что в этом сумасшедшем мире, если живешь по правилам, не изображаешь Стеньку Разина и Спартака в одном флаконе, то все и будет хорошо. По крайней мере, без сексуального рабства, а там – что делать. И так люди живут.
С того самого момента, как меня захлестнула волна и вынесла на неприветливый берег, я не позволяла себе раскваситься. Задача была – выжить и максимально сохранить себя, не сломаться, не сорваться. Выстроить жизнь максимально комфортно, сохранить в душе уголок свободы. И от этого медленно строить будущее. Счастливое. Вот это всенепременно.