Отступив от упавшего, решив его не добивать, я обнаружил, что опять нахожусь в кольце. Только теперь у меня в руках было оружие, которым мой мастер научил меня отлично пользоваться. Я прокрутил шест, привыкая к балансу, и улыбнулся ученикам, приглашая их продолжить. Несколько сразу же побежали за оружием, а трое, у которых в руках были шесты, слаженно атаковали меня. От двух ударов я увернулся, а третий заставил онеметь мою левую руку. Погано, теперь им будет легче достать меня! Я вертелся, как хомяк в колесе, но не мог избежать сразу всех ударов. Когда я пытался бить в ответ, то моя палка принимала на себя сильнейшие удары, норовя выскользнуть из рук.
Несколько минут я просто выжидал, когда к левой руке придет чувствительность, а потом увидел, что еще четверо учеников вернулись в круг с шестами. Я разозлился и схватил свое оружие в две руки. Левая еще была ватной, но все же подчинялась мне. Первым делом я зарядил палкой в лоб одному из противников, но сам получил болезненный удар по спине, лишивший меня возможности продолжать атаку. Подкрепление активно включилось в работу и вскоре удары посыпались один за одним, я даже не уворачивался, а просто пытался напоследок достать кого-нибудь, понимая, что эту схватку я проиграл. Несколькими тычками я опрокинул одного, а затем заставит второго ученика отступить, держась за онемевшую конечность, но тут получил сильный удар в голову, от которого в глазах зажглись яркие звезды. Ничего не видя, я продолжал отмахиваться, чувствуя что попадаю в молоко или по шестам, а меня продолжали лупить обрадовавшиеся ученики. Вскоре один точный удар вынудил меня опуститься на одно колено, а затем второй опрокинул на спину. Но и тогда я продолжал хлестать их шестом по ногам, пока чей-то голос не приказал:
— Хватит!
Я прекратил отмахиваться, все еще ничего не видя вокруг, но сам получил еще несколько крепких ударов в живот.
— Зар, я сказал хватит! — приказал тот же голос и меня наконец оставили в покое.
Лежа на земле и чувствуя, что Галилей был прав, все-таки она вертится и довольно сильно, я принялся спешно залечивать свои повреждения. Первым делом я плеснул немного энергии, восстанавливая нормальную работу головы. Помогло. Звездочки из глаз исчезли, и я увидел, что надо мной стоит крепкий старик в роскошном желтом кимоно с золотой вышивкой. Стариком я его окрестил потому, что волосы у него были абсолютно белыми, длинными и стянутыми назад. Только лежа на земле мне не удавалось рассмотреть, что же у него на затылке — косичка или хвостик.
— Как твое имя? — обратился ко мне мастер Лин.
Я подумал, что невежливо будет отвечать, лежа на земле, а поэтому с трудом поднялся, и выровнялся, опираясь на шест. Все-таки сильно мне по ноге заехали, до сих пор еще слабо подчиняется!
— Меня зовут Алекс, — представился я, глядя мастеру в глаза и утирая рукавом кровь с разбитых губ, что уже начали стремительно заживать.
— Что тебе нужно здесь, Алекс? — спросил мастер.
Нет, как будто не понятно! Он тупит, или просто традиция такая? Решив не выпендриваться я ответил:
— Я хотел попросить, чтобы вы научили меня искусству боя.
— А ты думаешь, что я всех подряд беру себе в ученики? — заявил мне мастер.
— Думаю, что меня вы возьмете, — ответил я, глядя на него с хитринкой в глазах. — Иначе просто бы приказали своим ученикам выбросить меня за забор, не так ли?
Мастер хмыкнул, разглядывая меня, а я еще раз приказал себе не выпендриваться больше, чтобы не портить с ним отношения. Кто его знает, что он за человек. Пока все мои расчеты оказались верными, но кто знает, что будет дальше?
— Хорошо, пойдем, обсудим условия твоего обучения, — наконец родил мастер и развернувшись, зашагал к дому.
Я почувствовал, что уже могу вполне шевелить, потому бросил палку и потопал за ним, прихрамывая и отряхиваясь от песка, который набился мне в одежду. Теперь мне было видно, что у мастера длинная и густая коса до пояса, перевязанная на кончике веревкой. Колоритный старик, однако, подумал я, главное, чтобы учителем оказался неплохим, иначе все мои труды зря пропадут.
Зайдя с ним в дом, мы поднялись по лестнице на второй этаж, где вошли в маленькую комнату, что я окрестил личным кабинетом мастера. Здесь было много всего, притягивающее взгляд — и мечи на стене, и разного рода убийственные приспособления в шкафу. Половину я даже не узнал, хотя по их холодному блеску догадался, что они не менее смертельны, чем знакомые мне. Оторвал меня от созерцания предметов для умерщвления разумных голос мастера, который к тому времени сел в удобное кресло у окна.