— Я принимаю твоё гостеприимное приглашение, князь, — отозвался хан, выслушав шёпот отца и не сводя глаз с ровно поднимавшейся и опускавшейся груди сына. — Мне будет интересно посмотреть на твой дом и на твой город. И нам есть, о чём поговорить. О жёлтых камнях, слезах холодного моря. О кораблях, что возят их. О призраке без бороды, у которого руки и голова приставлены к туловищу задом наперёд, которого видел здесь отец.
Гнат с Немым мгновенно освободили руки, отпустив шкуру-скатку и инвентарь, что собирали на отдельной тряпке. Видно по ним ничего, кажется, не было, но их напряжение и готовность к бою чувствовались отчётливо. И были тут ну вот совершенно ни к чему.
— Я уже говорил про маковую смолу, Шарукан. С неё и не то привидеться может, — тон Всеслава не поменялся ничуть. Собой он владел великолепно, я бы не смог так, пожалуй. Фигурой «с головой наоборот» наверняка был я сам — в ночных застольных разговорах с князем на мне всегда был привычный по той, первой, жизни белый халат, завязанный на спине. Здесь так вряд ли носили, и понять тревогу старика было можно. А ещё хотелось узнать, как он умудрился меня разглядеть? Хотя, кому бы ещё видеть души покойников, как не умирающему, да под конской дозой опиатов?
— Ты прав, поговорить нам найдётся о чём. Чьи люди понесут твою родню на мой двор? На полотне нужно, бережно очень, — продолжил князь, давая понять, что байку про призрака услышал, но обсуждать здесь и сейчас не планировал.
— Мои справятся, Всеслав. Укажите только дорогу, — кивнул хан, соглашаясь с предложенными правилами.
— Гнат, сделай путь к терему пустым и чистым. И чтобы Яновы глазастые ребятки наверху, а Ждановы плечистые внизу. Мне не нужны камни, крики или хотя бы косые взгляды от тех, чьи родные не вернулись с поля возле Альты-реки.
Рысь кивнул, поднялся и начал «семафорить» двумя руками, удивляя степняков. Под его дирижёрские взмахи задвигались, меняя очертания, и заслоны на причалах и цепи периметра выше по берегу. С крыш и деревьев посыпались парни с луками, до этих пор вряд ли замеченные гостями из Великой Степи.
Домна отвела болящим горницу ближе ко всходу. Видимо, для того, чтобы их посетители не болтались по всему княжьему терему — режимный объект, как-никак. Шарукан с двумя молчаливыми крепкими половцами расстелили коврики возле широких лавок, на которых их воины уложили очень бережно Ясиня и Сырчана. Дед щурил слезившиеся глаза по сторонам всю дорогу с берега. Парень в себя так и не приходил, но и опасений пока не вызывал: дышал сам, пульс был в пределах нормы, и даже жа́ра особого не было.
В тот вечер мы ужинали «расширенным составом». Помимо сотников и тайных советников я пригласил за стол и «зарубежных гостей». Старательно игнорируя настойчиво-яркую мимику Ставра и Юрия. Мне их эмоции были вполне понятны — Степь с тех времён, когда Святослав Храбрый разбил и покорил хазар, была враждебной, и при любой возможности налетала на русские земли, грабя, убивая и уводя в плен наших людей. Но нам со Всеславом было на это наплевать. То, что планировал князь, начинало сбываться, и мысли остальных по этому поводу его волновали мало. А вот то, что Алесь разговорился с молчавшим до последнего Сункаром, что был кем-то вроде начальника кавалерии у Шарукана, интересовало гораздо сильнее. Коллеги обсудили преимущества и недостатки разных пород коней, искренне радуясь, что нашли друг в друге экспертов высокого уровня. Приятно, что ни говори, наблюдать за увлечёнными профессионалами. Князь время от времени поглядывал на тот край стола, где эти двое переговаривались на лютой смеси двух языков, помогая себе жестами, и думал о том, что вопрос с пятью сотнями коней Алесь наверняка сможет решить неожиданно быстро. Второй степняк, Байгар, был у хана тем же, кем у Всеслава Рысь. С ними по пути с берега тоже вышла хохма.
— Своим наказы раздаёт. Велит вежество знать и вести себя, будто к старшему в юрту вошли. Слуг не задирать, людей не бить, баб без сговора не тискать, — снова будто не разжимая губ переводил Гнат отрывистые окрики, что разлетались над берегом. Половцы кланялись хану, показывая, что волю поняли и обязуются исполнить. Если кто из них и был удивлён приказам, то понять это по каменно-спокойным скуластым мордам было невозможно.