Чародей говорил спокойно, уверенно, неторопливо, не глядя на вытягивающиеся лица советников. Которые только сейчас поняли, сбор какого уровня он намеревался учинить в своей вотчине. И кого можно было ожидать там увидеть.
— Раньше и рад бы, да недосуг. Через седмицу-другую придут захватывать страну мою бессчётные рати папы римского. Пару дней всяко провозиться придётся, пока всех их в Хельхейм отправлю, к толстухе Хель.
Хаген разинул рот, откуда выпал кусок курицы. Так на его памяти чудовищную великаншу, могущественную повелительницу мира мертвых, не рисковал называть никто.
— Потом праздник у меня — старший сын невесту в дом приведёт. С подарками мы с тестем будущим тоже пока не определились: то ли северный берег Русского моря ему подарить, то ли южный Варяжского?
Закашлявшемуся мучительно Рыжебородому хлопали по могучей спине и Ставр, и Рысь. Кого похлипче — наверняка убили бы, ну, или половину рёбер сломали точно. Этот же словно не замечал ударов, под какими и конь бы присел.
— Сам видишь — хоть порвись, а никак. Вот разберусь малость с делами — тогда сразу. Со Ставром уговоритесь, как вестями обменяться, на случай, если быстрее управлюсь. Погостишь у меня, или домой сразу? — спросил Всеслав, будто не замечая состояния викинга.
Тот молча таращил на Чародея вылупленные сверх всякой меры прозрачно-голубые глаза, а рот закрыть даже и не пытался. Того, кто так панибратски общался с Богами и великанами, собирался за пару дней уничтожить невероятное количество злых врагов и размышлял между делом, какой лен-надел-вотчину подарить на свадьбу сыну, он видел впервые и был изумлён. И бесстрашием, и уверенностью, и холодной яростной силой, что чувствовалась в этом невозмутимом вожде русов. И тем, что любой из свадебных подарков был гораздо больше всех изведанных земель его Родины.
— Если ты не станешь прогонять, я бы вышел с тобой в одном строю против алчных латинян, — воин в северянине предсказуемо победил политика и вождя. — Вести за море передам с верными людьми. Мой меч и топор тоже годятся на то, чтоб проводить в чертоги Хель несколько десятков твоих врагов. Которые всё равно станут моими, когда ты назовёшь меня младшим побратимом.
Чародей усмехнулся и отсалютовал Хагену лафитничком. Наглый. Храбрый до безумия. И хитрый, конечно, но отваги и наглости явно было значительно больше. Достойный, хрестоматийный даже представитель своего племени.
Я вспомнил, что в сериалах самого завершения моей прежней жизни режиссёры, сценаристы и кто там ещё производил те многосерийные поделки, всегда показывали викингов необузданно яростными дикарями. Вожаком у них обязательно был смазливый голубоглазый блондинчик с квадратной челюстью, лукавым прищуром «смерть девкам» и такого же формата голым торсом с прессом-«стиральной доской». Почему-то большинство актёров на такие роли попадало прямиком из рекламы мужских трусов. И в череде кровавых драк, подлых интриг и разврата создатели то ли нарочно, то ли случайно не упоминали о том, что эти самые дикари, что постоянно жрали мухоморы, запивая пивом, взяли на меч земли франков, англов и прочих, отметившись аж в Португалии и Северной Африке. Вот тебе и безумные берсерки.
— Добро. Ты один? Есть, где остановиться в городе? — спросил великий князь у Хагена, что аж напрягся в предвкушении драки, будто латиняне уже столпились за дверью.
— Со мной полсотни воинов с моего снека Ондстрёмминг, — гордо выставив рыжую бороду, заявил ярл. И добавил, заметив интерес Всеслава:
— На языке русов имя снека значит «Злая салака». И все те, кто говорил, что мой снек меньше, чем их драккары, теперь спорят об этом с треской и салакой на дне!
Да уж, в части вспыльчивости, обидчивости и готовности найти или создать проблемы, равных северянам не было. Но с другой стороны, как ещё можно было сохранить честь и уважение со стороны таких же, одновременно и отбитых, и отмороженных?
— Мой воевода Гнат Рысь посмотрит твоих удальцов, Хаген Рыжебородый, и найдёт им место в строю. Пять тысяч латинян сами себя не убьют, лишними твои мечи и топоры мне не будут.
По глазам ярла было отчётливо видно, что услышанная цифра оказалась для него неожиданностью. Полнейшей. Но к чести Рыжего, «включать заднюю» он и не подумал, оскалившись и проорав что-то на родном.