Вдобавок ко всему во Владимире с новой силой вспыхнули ссоры по поводу спорных участков. Приутихшие было бояре как с цепи сорвались. Да ещё к старым спорщикам добавились теперь бывшие фавориты бесславно погибшего Андрея Ярославовича, которым он раздавал земельные участки. Отголоски непрекращающихся перепалок расходились эхом по всей Владимиро-Суздальской земле, оставшейся без верховного правителя.
Положение усугублялось тем, что расходившиеся монахи никак не желали утихомириться. Может быть, архиепископу Харлампию и не следовало призывать их браться за дреколье, однако сделанного не исправишь. Толпы вооружённых кольями, топорами, вилами и косами людей под предводительством монахов шатались по большим дорогам, особенно в окрестностях Владимира и Боголюбова, и нападали на всех, кого подозревали в причастности к сатанинскому заговору. Особенно усердствовали в деле «Божьей ревности» монахи Рождественского монастыря, что во Владимире.
Перепуганный Харлампий неоднократно обращался к обезумевшим ревнителям веры с увещеваниями, пытаясь разъяснить, что в провалившейся афёре Андрея Ярославовича участвовало всего несколько человек. Тщетно! Монахи ему не верили, а кое-кто даже начал подозревать, что сатанисты «ублажили» и его, чтоб спасти свои никчемные жизни. И Харлампий вынужден был замолчать, дабы не навлечь на себя беду.
Может быть, беспорядки давно улеглись бы, да только сцепившиеся в междоусобице князья исподволь раздували страсти. Князьям это было выгодно в первую очередь, так как конкурентов легче всего уничтожать с помощью разъярённых толп фанатиков, якобы творящих праведный суд. Например, «божьи ревнители» периодически осаждали чудом уцелевшую после пожара пристройку княжеского дворца в Угличе, где ютилась Евдокия Ингваровна с детьми. Убитая горем вдова никак не могла понять, почему у людей до сих пор остаются подозрения насчёт осиротевшей семьи Владимира Константиновича. И невдомёк ей было, что это «заботливая» Мария Ярославна старается устранить конкурентов…
Однако любая палка имеет, как известно, два конца, и разгоравшаяся смута не могла не повлиять на дела любителей сеять смуту. Народ выходил из повиновения. Из-за любого пустякового происшествия в любой захолустной деревеньке или в любом городишке взаимные обвинения в христопродавстве и дьяволопоклонстве начинали сыпаться, как осенние листья на дорогу. И часто дело заканчивалось кровавыми побоищами.
А ловчий Никита вообще сколотил из углицких гридней, утопивших Владимира Константиновича, нечто среднее между небольшой дружиной и шайкой разбойников. Конечно, у бывших княжеских слуг не было иного выхода, ибо они оказались между Борисом Васильковичем и Ярославом Святославовичем, как меж двух огней. Пытаясь оправдать себя, эти лихие молодцы обвиняли в христопродавстве и ростовского, и муромского князей. Ловчий Никита отрезал голову той самой борзой, которая нашла впавшего в беспамятство послушника, приторочил к своему седлу и поклялся, что как собака будет рыскать по всей Руси, пока не перегрызёт горло всем врагам Христовой веры. После чего бунтари стали гордо именовать себя «собакоголовыми». В общем, угличане были настроены крайне решительно
Но пока князья дрались за власть, северные княжества приходили в упадок прямо на глазах. Мало кто пахал, сеял и задумывался о будущем урожае. А что же людям есть зимой, если они не запасутся хлебом с осени? Неужели Всемилостивый Господь пошлёт ревнителям истинной веры манну небесную?..
Наконец весть обо всём случившемся достигла Киева. Король Данила не мог безучастно следить за разворачивающейся бойней. Формальный повод для вмешательства у него был: поскольку удельное Стародубское княжество входило в состав Новгород-Сиверской земли, получалось, что в безобразной драке за великокняжеский стол участвует подданный русского короля.
Данила Романович был заинтересован в скорейшем разрешении спора северян, поскольку конфликты, возникшие на родственной почве, имеют свойство затягивать в себя всё новых участников. Кроме того, можно было ожидать нападения на оставленные без присмотра земли ордынцев с востока или рыцарей какого-нибудь воинственного ордена с запада. За свои границы Данила Романович был спокоен. С одной стороны, последний примчавшийся от воеводы Давида гонец сообщил, что посланное к Тангкут-Сараю войско успешно переправилось через Дон. С другой стороны, западные рубежи Руси стерегли королевские тысячи.
Так что король Данила имел все основания ввязаться в склоку, чтобы защитить интересы удельного князя Ивана Всеволодовича. Поэтому приказав стоявшим в северных городах королевства тысячам срочно собраться неподалёку от столицы, он выехал во Владимир в канун Троицына дня. На время отсутствия Данилы Романовича власть в королевстве перешла к его сыну и соправителю Льву.
Глава XVIII
ОБЪЯСНЕНИЕ
С усеянной благоухающими цветами лесной поляны не хотелось уходить. Зачем? Что ещё, кроме человеческого презрения, ждёт на одиноком хуторе сироту? Была бы жива матушка, а так…
Тем не менее, пора уходить. Кто-то уж очень настойчиво зовёт его…
Читрадрива с трудом разлепил веки и тупо уставился на странное пурпурное кипение, которое колыхалось перед глазами. Что это такое, чёрт возьми? Неужели кровь… Но откуда тогда дивное благоухание цветочной поляны?
Он крепко зажмурился, потом заморгал. Пурпурное кипение не исчезло, зато перестало быть таинственным. На поверку это оказалась багровая ткань, колыхавшаяся от дуновений нежного ветерка. Читрадрива был раздет, укрыт одеялом и лежал на мягкой перине. Чувствовал он себя не лучше, чем виноградина, из которой выдавили весь сок. А может, и хуже. Но всё-таки он нашёл в себе силы, чтобы перекатиться на левый бок.