Она подозревала, что Ториандас ушел на виноградники, чтобы найти ей нового мужа. Видимо, он обладал мрачным юмором, так как пообещал привести горького пьяницу.
Устеин громко рассмеялась:
— И что ты с ним будешь делать?
— О, быстро перевоспитаю, — ответила она беспечно. — Или выгоню.
Вскоре Хан заметил, что Хветмерлейн клюет носом. Да и Лизендир начала зевать. Леры рано ложились спать. Поэтому они распрощались без особых церемоний и собрались уходить.
Лизендир пошла к двери проводить их, а Хветмерлейн осталась чуть позади, чувствуя, что они хотят что-то сказать друг другу. Во дворе было темно, дождь прекратился, слышался только шум прибоя. Где-то вдали по булыжникам протарахтела телега.
Устеин нарушила тишину:
— Лизендир Люден, я желаю, чтобы в твою жизнь пришло то, что нашли и постараемся сохранить мы.
— Это хороший дом. Я думаю, что приживусь здесь. Не буду с вами прощаться навсегда, так как надеюсь, что скоро увидимся. Я буду видеть вашу жизнь, вы — мою, некоторое время мы будем идти рядом.
Она замолчала, прикусив губу, затем порывисто обняла обоих и побежала в дом. В дверях она остановилась и крикнула:
— Много вам счастья! И побольше детей!
Затем она скрылась в доме.
Устеин и Хан повернулись и пошли домой, вдыхая сырой ночной воздух и слушая шум прибоя. Они перешли каменный мост и пошли по темным улицам, погруженные в мысли, изредка касаясь друг друга.