— Миллион… миллион… — бормотал он, — два миллиона сантиметров… сколько выходит километров?..
Буркало неспешно поужинал, взял белковый омлет и кефир, подмигнул молоденькой Люсе, не спеша пересек тесный, душный столовский зал и вышел в свежий, зеленый, вечерний простор.
7
Вечером он работал еще часа полтора — перепечатывал на машинке второй том «Экологии пригородных лесов», законченный лесоводом Бобром и отданный ему с наказом отвезти непременно «грамотной машинистке». Для Буркало, это означало — сделать работу самому, на что и особая причина была: во-первых, он соавтор трактата; во-вторых, безделье вредит здоровью и разлагает морально человеческую личность; ну и в-третьих, машинопись теперь хороших денег стоит, и пусть эти «хорошие» переместятся в его карман.
Машинка у него фирмы «Эрика», стучать по клавишам и видеть, как стариковские каракули лесного доктора превращаются в изящные слова и строчки на бело-глянцевой бумаге, — истинное удовольствие. Буркало печатает без ошибок, конечно, профессионально на редкость, его работы изумляют капризных «мыслителей», они требуют, чтобы им печатала только «грамотная машинистка Буркалинская» (надо же было как-то назвать несуществующую профессионалку!), а настырный Коршун пожелал однажды лично познакомиться с этой дамой. Пришлось урезонить: машинистка из особого учреждения, почти засекреченная. Что ж, старичков понять можно: они прежнего закваса, не терпят работы абы какой и шалеют от жизнерадостности, когда видят, что и в период всеобщего технического прогресса кое-кто умеет работать.
В девять вечера Буркало надевает легкие вельветовые брюки, бежевую японскую куртку, на голову — замшевый берет и выходит гулять.
Еще светло, дни июльские тихи и долги, в природе покой и благоухание, где-то за большими лесами погукивает гроза, и оттуда вроде бы по оврагам, речкам проскваживает дождевая прохлада.
Санаторники, естественно, дышат, нагуливают сон; тучные, усиленно двигаясь, сгоняют граммы лишнего веса; тщедушные посиживают на скамейках, накапливая недостающие килограммы. Вон мужичок астраханский, из потомственных рыбаков, кряжистый, вдумчиво-обстоятельный и всегда с газеткой. Заговорил с ним вчера Буркало: «Как ни увижу вас — все читаете». — «Привычка, — ответил, — дома пять газет выписываю, шестую Фаина приносит, она в киоске работает». — «Зачем же так много?» — «Наивно вы рассуждаете, товарищ, — насупился мужичок. — Непосредственно навязывают. Районку, областную, рыбацкую надо? А пару ответственных центральных? Файка «Футбол-хоккей» приносит, это для развлечения». — «И успеваете читать?» — «Официально просматриваю», — серьезно ответил мужичок и углубился в просмотр «Недели».
— Привет рыбакам! — сказал, проходя мимо, Буркало. — Непосредственно, ответственно, официально! — И приподнял берет.
Мужичок глянул из-под газеты, проговорил вполголоса любопытно вскинувшей головку соседке-толстухе, сидящей рядом:
— Столичная штучка. Все во все стороны знает. Тоже, видать, из рыбаков, тех, которые в мутной воде ловят.
Буркало услышал, рассмеялся. Настроение так и подпрыгнуло вверх на несколько положительных эмоций. Он четче, шире замахал тростью.
У поворота аллеи его окликнули с боковой тропинки.
— Вечер добрый, Буркалис! Вы, как всегда, точны и элегантны. Привычка делового человека, да?
Это была Светлана Сергеевна, та дамочка, с догадливого согласия которой Буркало без очереди попал на прием к врачу. Она, кажется, взялась подлавливать его: почти всякий раз заговаривает на прогулках, да как-то придирчиво, вроде с обидой даже, будто жизнь ему спасла, а он, видите ли, неблагодарен ей. За услугу, между прочим, Буркало расплатился услугой — попросил кого надо, и Светлане Сергеевне прописали душ Шарко. Мало? Нужны более нежные отношения? Но, уважаемая мадам, вы же видите, я не намерен в санатории заниматься чем-либо иным, кроме лечения. Не совмещаю два Л или два П, как остроумно выражается мой приятель — популярный литератор: лечение с любовью, полезное с половым. Оглядись — и найдешь профессионального совместителя. Одного подводил, знакомил. Так нет — нужен ей Буркалис. Зря, пожалуй, назвался прибалтийцем. Иные образованные дамы прямо-таки кидаются на «иностранцев»…
— Подайте хоть руку! — сказала женщина. — Неужели у вас в Риге все мужчины невнимательные? А я мечтаю посмотреть вашу европейскую культуру.
— Мы суровые, море у нас холодное, — ответил Буркало и так дернул поданную ладонь, что Светлана Сергеевна, перелетев кювет, едва не плюхнулась на асфальт подломившимися коленями.