…Большинство людей становятся нудистами во время пребывания на крупных базах. Это естественная реакция на отсутствие необходимости день и ночь находиться в скафандрах при работе среди обломков скал. Аналогичное явление можно наблюдать у белтеров. Помести нормального белтера в такую среду, где носят рубахи с рукавами, и его затошнит от этих рубах. Но это вопрос только удобства. Стоит появиться необходимости, и наш белтер натянет на себя рубаху и штаны столь же быстро, как и его сосед.
Но не таким был Оуэн. После того, как он заработал шрам от метеорита, я уже больше никогда не видел его в рубашке. Не только внутри куполов на Церере, но и в любом другом месте, где только имелся воздух для дыхания, он словно специально стремился выставлять напоказ свой шрам…
Я еще больше погрузился в холодную синеву и вспоминал, вспоминал…
…Вот Оуэн Дженнисон развалился в углу моей больничной койки и рассказывает мне о нашем возвращении. Сам я ничего уже не помнил после того, как осколок вспорол мне руку.
По идее я должен был истечь кровью в считанные секунды. Оуэн такой возможности мне не предоставил. Рана была рваной; Оуэн срезал ее начисто вместе с рукой до самого плеча одним взмахом коммуникационного лазера. Затем перевязал образовавшуюся плоскую поверхность обрубка руки куском фиберглассовой занавески и концы ее завязал тугими узлами у меня подмышками. Он рассказал, как поместил меня под две атмосферы чистого кислорода, что должно было заменить вливание свежей крови вместо той, что я потерял. Он поведал мне о том, как умудрился переналадить наш привод, чтобы он оказался способен развивать ускорение в четыре «же» и мог своевременно доставить меня на базу. По всем законам физики мы должны были при этом взорваться облаком звездного огня и славы.
— Точно так же взорвалась при этом и моя репутация. Весь Белт прознал о том, что я переналадил наш привод. Многие тут же ясно себе представили, что если я такой идиот, чтобы подобным образом рисковать своей собственной жизнью, то нисколько не стану церемониться с жизнью других людей.
— И теперь все считают, что с тобой летать небезопасно?
— Именно так. Они уже даже прозвали меня Дженнисон — четыре «же».
— Ты считаешь, что теперь у тебя будут неприятности? Да я и сам уже начинаю себе представлять, как все это будет, когда я поднимусь с кровати. «Ты совершил какую-то глупость, Джил?» Черт бы их всех побрал, но это на самом деле было глупостью.
— Ну так, чуть приври.
— Ха-ха. Мы можем продать корабль?
— Шиш с маком. Гвен унаследовала третью часть его стоимости от Кубса. Она не захочет продать.
— Тогда мы разойдемся, вот и все.
— Нам понадобится и корабль, и третий член экипажа.
— Поправка. Тебе понадобятся два члена экипажа. Если только тебе и твоему будущему напарнику не возжелается летать с одноруким. Я не могу позволить себе трансплантацию.
Оуэн и не пытался предложить мне взаймы. Это было бы оскорбительным для меня, даже если бы у него и были на это деньги.
— А что плохого в протезе?
— Железная рука? Уж извините — нет. Я в подобных вопросах излишне щепетилен.
Оуэн как-то странно на меня поглядел, но сказал только вот что:
— Ну что ж, тогда подождем немного. Может быть, ты еще передумаешь.
Он не давил на меня. Ни тогда, ни позже, после того, как я вышел из госпиталя и нанял квартиру, покуда дожидался, когда же я наконец-то привыкну к отсутствию одной руки. Если он и считал, что со временем я удовлетворюсь протезом, то он глубоко ошибался.
Почему? На этот вопрос я не в состоянии ответить. Другие, очевидно, относятся к этому иначе; вокруг миллионы людей спокойно себе живут с частями тела из металла, пластмасс или кремнеорганики. Наполовину люди, наполовину машины.
А вот по мне, так уж лучше быть мертвецом, чем частично состоять из металлических частей. Называйте это чудачеством. Называйте это даже каким-то вывертом, «бзиком», но у меня по всему телу высыпает гусиная кожа при одном виде таких мест, как комплекс «Моника». У человека всегда все должно оставаться человеческим. У него должны быть свои привычки, какие-то сугубо личные вещи, и вести себя он должен хоть чуть-чуть иначе, чем другие, и уж подавно не становиться наполовину роботом.
Вот так я, Джил-Рука, учился есть левой рукой.