Гомер бросил очередной взгляд на сидящую подле него девушку в тяжелых воинских доспехах.
— Надеюсь, ты не сочтешь меня навязчивым, но Габриэль так много говорила о тебе…
— Не сомневаюсь, — Зена бросила взгляд на подругу, калачиком свернувшуюся на своей половине плаща, иулыбнулась. — О тебе она тоже рассказывала.
Воцарилось дружеское молчание, и слышно было, как ветер шелестит в верхушках деревьев, как потрескивает огонь. Наконец юноша произнес:
— Знаешь, ведь Габриэль победила меня в поэтических состязаниях, когда мы поступали в Академию. Ее история оказалась лучше моей. Легенда была просто чудесна.
— Она говорила мне. Ты заслужил свое место, Гомер.
— Я… Спасибо. Пока она спит, я хотел бы извиниться. Прости, если я путаюсь под ногами. Я делаю все, что могу, чтобы не мешать вам, — Гомер неловко повел плечами и задумался, глядя в землю. Зена молча ждала, когда он снова заговорит. — Я сказал Габриэль, что никогда раньше не видел, как свершается подвиг. Должно быть, это звучит эгоистично: маленькие дети в беде, а я сижу и предвкушаю, какую захватывающую песню смогу сочинить.
Зена успокоила его:
— Ты не путаешься под ногами, иначе я бы сразу возразила, — она улыбнулась и взглянула на спящую Габриэль. — Когда-то она решила, что пригодится мне. И оказалась права. Мне потребовалось долгое время, чтобы понять это. Сегодня я вижу гораздо больше, чем раньше. Проблемы не решаются одной только силой или доблестью, или меткими словами. Лишь все вместе может привести к успеху, — она остановилась ипожала плечами. — А разговоры и уговоры не мое призвание. К тому же один в поле не воин.
— Верно, — после затянувшегося молчания тихо произнес юноша. — Спасибо еще раз. Мне кажется, я тебя понимаю.
— Ну и хорошо, — протянула Зена, прикрывая рот ладонью и пряча широкий зевок. — Я, пожалуй, воспользуюсь собственным советом и пойду спать. Будь умницей и тоже ложись.
— Постараюсь уснуть, — согласился Гомер и прибавил совсем другим, подкупающе обаятельным тоном: — Сначала отгадай загадку.
Он посмотрел Зене в глаза, быстро отвел взгляд. Воительница покачала головой:
— Я не занимаюсь загадками. Расскажи ее Габриэль, она оценит. Конечно, это — жизнь.
К ее удивлению, Гомер вздрогнул, а потом беззвучно рассмеялся;
— Кажется, я сейчас скажу то, что не следует говорить так прямо, — выдавил он, наконец. — Ты гораздо умнее, чем думаешь, Зена. Не надо себя недооценивать.
Зена чуть заметно улыбнулась:
— Моя самооценка в порядке. Мне просто повезло.
— Габриэль много говорила о вас, о вашей дружбе. Как все начиналось, и чем стало теперь.
Повисло молчание, которое Зена предпочитала не нарушать. Она задумалась и ушла в себя. Чтобы не обижать Гомера, воительница ответила неопределенным: «М-м». Тот кивнул:
— Знаешь, мне так странно сидеть с тобой у костра и говорить по душам. Ты воин, а я, даже разозлившись, никого не могу ударить. Я вырос в сонной деревушке, где не знали ни войн, ни напастей. А ты…
— У меня тоже было мирное детство. Я росла в селении, где жизнь веками шла своим чередом, по одному кругу. Но все переменилось в один миг, когда на нас напали пираты. В деревне не было оружия, и у жителей не оказалось ни единого шанса на спасение. Я видела, как моего брата убили. Никто и не думал сопротивляться. Я понимаю, почему люди не хотели сражаться. Кто-то просто боялся, остальные сдерживались, чтобы не подливать масла в огонь, или просто не верили в успех. Но я твердо знала, что, если ничего не предпринять, мы все равно погибнем, и меня приводило в бешенство, когда люди, которым я доверяла раньше, говорили: «Наберись терпения, Зена, царь пришлет нам подмогу, боги спасут нас». До царского дворца добираться два дня, а у богов, похоже, не нашлось минутой для маленькой деревни.
Глаза воительницы потемнели от пережитой боли; у костра надолго повисла тишина, потом Зена встряхнулась.
— В общем, настали мрачные времена, и кто-то должен был начать действовать. «Кем-то» оказалась я, — она едва заметно улыбнулась Гомеру. — Это решение заставило меня… Как любое решение, оно изменило мое будущее.