Адель с Линой были ошарашены.
– Какого черта с ними творится? – не выдержала Лина, когда услышала последние слова Николаса. – Они бы точно так не поступили. Нас подставляют.
– Вовсе нет. Семья Уоллисов давно хотели занять ваш штаб – произнес Николас. – Они хотели переехать в Англию. Разве это уде не мотив к совершению такого рода преступления?
– Не может быть, – произнесла Лина, и у нее застучало в висках.
– Почему ты так хорошо о них думаешь? Разве иногда даже сами Воители не подставляют подножку своим? – спросил Николас.
– Ты действительно ничего не понимаешь. Я знаю эту семью как свою собственную. Они очень многое сделали для меня.
Аластер присел поудобнее, и стал следить за реакцией своего брата. Когда же он произнес следующие слова, его брат был в изумлении:
– А разве сын Эдварда не должен был жениться на тебе, Лина?
– Аластер! Разве это сейчас к месту? – толкнув в бок своего мужа, произнесла Адель.
– Ничего себе, – сказал Николас. – Ты мне об этом никогда не рассказывала. Да и ты – указав на брата, произнес Николас. – Сказал об этом только тогда, когда было выгодно тебе, – возмутился он, крепко сжав кулаки.
– Братец, ты же знаешь, что я люблю наблюдать за тобой в таких ситуациях – радостно улыбнулся Аластер.
Глава 18.2
Ступив на порог дома, Джессика поняла, что сильно просчиталась. Она думала, что ее младшая дочь будет спать крепким сном, но оказалось, та сидела на диване. Рядом на столике лежал телефон. Она в этот момент включила дисплей, чтобы посмотреть время.
К удивлению Джессики, ее дочь обернулась на шаги и ничего не сказала. Она не кричала, не ругалась, а просто прикрыла рот ладонью.
– Мама…
– Я хотела тебе рассказать с самого начала – быстро произнесла женщина. – Я поступила так для твоего же блага…
– Слышать ничего не желаю, – так резко Лина еще никогда не разговаривала с матерью. Страху чувствовался в ее словах. – Пожалуйста, хватить врать мне.
Джессика отложила ключи на столик:
– Лина…
– Ты никогда мне не врала, но что произошло сейчас? Ты не доверяешь мне?
– Ты не права, – возразила Джессика, ощущая дурноту. Она давно не пила кровь и поэтому сейчас, когда нужно было сосредоточиться на своей дочери, ей становилось очень плохо. – Я желаю для тебя только всего самого лучшего.
– Знаю, – сказала Лина, вставая с дивана. Во рту у девушки пересохло, но она продолжила: – Как ты могла рассказать Адель, а нам с Джеймсом и Джастином нет? Ты думала, мы меньше будем по тебе скорбеть или что? Я не понимаю твою логику.
Джессика не отвечала. Дар речи ее покинул.
– Или же ты думала, раз тебя обратили в вампира, то мы тебя перестанем считать матерью? – уже всхлипывая, произнесла девушка.
Мать всплакнула:
– Мне пришлось! Случись с тобой такое, я и представить не могу, чем бы я могла тебе помочь! Но это…– она показала на свои клыки. – Это не я. Я не была рождена вампиром! Я не хотела показываться вам в таком виде!
Лина покачала головой.
– Тогда объясни, – велела Лина. Губы у нее дрожали. – Зачем же ты пришла сейчас? Сегодня? Только потому что я ненароком услышала об этом от отца?
Колени у миссис Джонсон подкосились, и она упала на колени:
– Не говори так, Лина, пожалуйста, – еле слышно произнесла она. – Я уже вампир. Уже несколько месяцев. Прости меня за то, что сразу не рассказала тебе, что я жива.
Лицо Лины сделалось белым как мел.
– Мама, пожалуйста, встань, – умоляюще произнесла Лина, поднимая свою мать, но она ни в какую на это не соглашалась.
– Я не хотела становиться вампиром! Меня укусили. Спрашивать моего мнения об этом никто и не собирался. Будь у меня шанс вернуть время, я бы так и сделала. Но увы, этого никогда не случится, – казалось Джессика сдерживается из последних сил.
– Мама, встань на ноги, пожалуйста, – шептала Лина. Но все было без толку.
Утерев слезы, миссис Джонсон медленно потянулась к руке дочери. Выражение ее лица менялось на глазах: из страдальческого оно стало смущенным, а после крайне испуганным.
– Ты меня никогда не сможешь простить, так? – снова чувствуя приступ дурноты, произнесла Джессика.
Лина взяла ее за руку, отведя в гостиную, усадила в кресло и произнесла:
– Ты всегда будешь моей матерью, и я буду тебя любить до бесконечности, но так просто я не могу забыть то, о чем ты так просишь.
Лина отпустила руку матери. В тусклом свете она показалась ей немного старше своих лет: миссис Джонсон напоминала маленького ребенка. Однако на лице проступили новые морщины, которые Лина прежде не замечала на лице своей матери.